Касым Кайсенов - Партизанской тропой

Одного из них Илько уложил на месте из своего обреза. А Михаил, торопясь, промахнулся, и полицай выстрелом из пистолета ранил его. Илько не растерялся и ударил изо всей силы бандита по голове прикладом. Тот, оглушенный, растянулся на дороге. Тут же его обезоружили и доставили в отряд. Из показаний пленных выяснилось, что гильмязовский районный староста, бывший кулак, еще в 1921 году убежал в Германию, где и жил до начала Великой Отечественной войны. На Полтавщине он был возведен в районные старосты и вместе с гитлеровцами явился в Гильмязово. Остальные — местные, подонки, продавшиеся немцам.

Один из немецких холуев, рабочий смолокурни, донес немцам, что партизаны очень часто наведываются сюда.

По заданию районного военного коменданта, староста собрал полицаев со всего Гильмязовского района и устроил засаду.

Приняв Болатова и Примака за передовую разведку, они хотели взять их без выстрела, а потом уж напасть на партизанский отряд. Когда этот номер им не удался, они открыли огонь. Направляясь в обратный путь, полицаи напоролись на партизан, уже совсем не ожидая этой встречи.

Расспросив бандитских главарей, Болатов остался в недоумении: что же случилось с командиром? Где он? Так ничего не узнав о Примаке, Болатов на фургоне, нагруженном трофейным оружием, поехал в лагерь. Там ждала его радостная весть: Примак жив, добрался до лагеря.

Болатов поспешил к нему. Командир тоже обрадовался встрече, попытался привстать, но не смог: он был тяжело ранен.

Примак коротко, — ему было трудно говорить, — рассказал о случившемся.

Когда они вырвались из засады, он взял вправо, намеренно не поехал за Болатовым. Это давало больше шансов остаться хоть одному из них в живых, так как враги вынуждены были вести огонь не по одной, а по двум целям.

Вдогонку ему пустили пулеметную очередь, убили под ним лошадь и ранили его в левый бок. Примак потерял много крови, но продолжал бежать. Когда миновала опасность, он прилег в кустах, перевязал кое-как сам себе рану. Отдохнув, тихонько добрел до лагеря.

Болатов доложил о последней операции.

Командир выслушал внимательно. Слабая улыбка осветила его лицо и, превозмогая боль, он, пожимая руку Болатову, сказал:

— Спасибо, много раз спасибо, Вася, за все!

Через несколько дней после описанных событий партизаны увиделись с Вячеславом Владимировичем Ивановым. Он не знал и не подозревал о готовящейся засаде, в тот день уходил в соседнее село для выполнения одного задания. Предатель же из смолокурни понес заслуженную кару.

Оккупанты свирепствовали. Фашистской Германии нужны были рабы, и немецкие оккупанты старались как можно больше угнать в рабство украинской молодежи. Призывали добровольцев, обещая сытую жизнь в Германии, но никто не шел.

Полицаи проводили ночные облавы, задержанных насильно вталкивали в вагоны. Молодежь убегала.

Фашисты стали наглухо закрывать вагоны и под усиленной охраной везли советских людей к себе в рабство. И все-таки многие смельчаки ухитрялись убегать и из-под запоров.

Советская молодежь боролась всеми способами, чтобы избежать немецкого рабства. Некоторые скрывались дома в погребах. Многие уходили в леса. И несмотря на жестокое преследование, молодежь вела активную борьбу с оккупантами.

Много юношей и девушек спасли от немецкого рабства партизаны.

Сухой и теплый был сентябрь 1942 года. Работа по уборке хлебов со скудных полей подходила к концу. Высвобождалась рабочая сила, и фашисты уже составили график отправки эшелонов с людьми в Германию. Партизанам сообщили, что облавы на молодежь по всем окрестным селам участились.

Однажды командир соединения Примак вызвал к себе Болатова и взволнованно сказал:

— Вася! Срочно надо разведать правильность слухов о готовящемся эшелоне. Слухи упорные.

— Есть разведать, товарищ командир! — ответил Болатов и направился к себе.

Вызвал Илька и Михаила.

— Ребята! Задание срочное и важное. Отправляйтесь немедленно!

— Есть отправиться! — одновременно ответили они и выскочили из шалаша.

Разведчики вернулись и сообщили, что на станции Мироновка стоит большой эшелон с молодежью из двадцати семи вагонов. Станция усиленно охраняется. Отправка — завтра в пять часов дня.

— Это тысячи наших юношей и девушек! — с глубокой тоской произнес командир.

Минуту посидел молча, с поникшей головой, потом сказал Болатову.

— Хорошо, если нам удастся остановить поезд, тогда люди останутся невредимыми, а если нет?!

— Об этом страшно подумать, товарищ Примак! — содрогнувшись, ответил Болатов. — Сколько может быть жертв!

— О жертвах нечего думать, — командир нервно хрустнул пальцами. — Их нельзя допустить!

Примак внезапно встал с места.

— Так вот что, Вася, подготовь сотню молодцов наших. Илька с Михаилом непременно возьми. Они во многом смогут помочь. Руководство операцией я беру на себя, а ты — за начальника штаба. План таков: мы встречаем эшелон на разъезде № 7 и там его останавливаем. Если вдруг нам это не удастся, мы взорвем паровоз в трех километрах от разъезда. Все понятно?

— Понятно, товарищ командир! — ответил Болатов.

— Согласен с таким планом?

— Полностью согласен, товарищ командир.

— Так готовься! Тронемся ровно в три, чтобы я мог сам по телефону принять распоряжение Мироновки встретить эшелон на разъезде номер семь, — сказал командир.

На другой день ровно в три часа дня партизанский отряд в сотню бойцов выступил из лагеря в направлении разъезда.

Маленький разъезд обслуживался двумя железнодорожниками-украинцами, к ним были приставлены еще два немца.

Скоро бойцы отряда залегли в укрытии за полотном дороги, а Примак, Болатов, Луценко, Илько и Михаил вошли в помещение конторы, обезоружили растерявшихся немцев и связали их. Арестованных поручили охранять Михаилу.

Командир сел у телефона в ожидании. Ровно в пять часов раздался звонок, и станция Мироновка сообщила о выходе эшелона. Командир спокойно и твердо ответил о готовности разъезда № 7 к приему эшелона.

Тотчас с помощью железнодорожников-украинцев были даны все железнодорожные сигналы для остановки поезда на разъезде.

Каждому в отдельности было дано задание.

Болатов и Илько должны были обезоружить машиниста.

Все с волнением ждали. Наконец показался белый дымок. С каждой минутой клубы дыма увеличивались. Эшелон приближался. Протяжный гудок — и, замедляя ход, тяжело пыхтя, поезд остановился.

Эшелон мрачный, темный. Вагоны наглухо закрыты. Не заметно и признаков жизни в них, не видно даже охраны поезда.

Партизаны без шума сняли пулеметчиков. Болатов и Илько обезоружили и связали немца-машиниста.