Анастасия Анфимова - Отважная лягушка. Часть 2 (СИ)

– Осмелюсь сказать, – почтительно проговорила невольница. – Она не только вас защищала, госпожа, но и себя.

– Это как? – не поняла хозяйка.

– Ой, госпожа, – покачала головой Риата, видимо, раздосадованная подобной непонятливостью собеседницы. – Да разве оставил бы её городской совет верховной жрицей после убийства в храме, да ещё во время церемонии. Это же позор на всю Империю!

– Откуда мне знать, какие тут у вас порядки, – раздражённо буркнула Ника, только сейчас уяснив коварный план жрицы и причины её смятения.

– А вы госпоже Маммее о госпоже Доре рассказывали? – робко, явно опасалась вызвать неудовольствие хозяйки, спросила Риата.

– Нет, – покачала головой девушка. – Не хотела влезать в их дела.

И досадливо поморщилась.

– Я же не знала, что эта меретта втравит меня в свои разборки?! Да и какая разница!? Думаешь, она бы мне поверила?

Рабыня тяжело вздохнула.

– Если Олкад за месяц помилование не выбьет, – продолжила Ника, обращаясь больше к самой себе. – Меня отправят на рудники.

– Ой, госпожа, да неужели Луна и в следующий раз не очистится? – вскричала рабыня.

– Думаю, Маммея уже обо всём догадалась или скоро догадается, – хозяйка пристально посмотрела на притихшую невольницу. – И теперь у Доры есть единственная возможность остаться в святилище. Стать верховной жрицей. Иначе Маммея её сожрёт.

– Как?! – вытаращила глаза собеседница. – Съест?!!

– Нет, конечно, – рассмеялась девушка. – Выгонит или придумает что-нибудь похуже, но такого предательства не простит. Дора это знает и будет делать всё, чтобы выжить Маммею. А я – самый подходящий предлог для этого. Поняла?

– Какая вы умная, госпожа! – восхищённо выдохнула Риата. – Как всё объяснили, даже я глупая поняла.

– Нет тут ничего сложного, – усмехнулась хозяйка, не без удовольствия слушая невольницу, однако тут же вспомнила, как сама же обрывала её льстивые речи, и нахмурилась. – Иди спать, а мне ещё Маммею дожидаться.

– Разрешите с вами остаться, госпожа, – попросила рабыня, скромно потупив глазки.

Ника критически осмотрела её тунику, пупырышки "гусиной кожи" на голых руках и покачала головой.

– Нечего тебе тут мёрзнуть. Отдыхай.

– Как прикажете, госпожа, – с плохо скрытым облегчением поклонилась Риата, и скоро торопливые шаги женщины стихли в темноте.

А её хозяйка довольно скоро пожалела о своём опрометчивом решении. Холодный мрак большого пустого помещения давил на психику, выжимая из памяти жуткие истории о притаившихся в темноте монстрах и чудовищах.

Разум много повидавшей путешественницы только посмеивался над подобными страхами, но древний, запрятанный в глубинах подсознания инстинкт не давал успокоиться.

Зная, что в храме довольно приличная звукоизоляция, девушка, разумеется, и не думала напрягать голосовые связки. Просто сидела, забравшись с ногами на обнаруженную возле главного входа лавку, кутаясь в плащ и бездумно глядя на чуть трепещущее пламя светильника.

Мало-помалу усталость начала справляться со страхом и беспокойством. Ника пригрелась. Потянуло в сон. Крошечный огонёк расплылся в жёлтое пятно.

Однако, разум, успевший за пару лет более-менее приспособиться к первобытному существованию, вырвал её из объятий Яфрома, едва уши уловили негромкий скрип.

Когда верховная жрица стремительно ворвалась в зал, девушка уже стояла на ногах возле светильника, и растягивая рот в зевке, пробормотала, не очень убедительно разыгрывая удивление:

– Рада видеть вас, госпожа Маммея. Мне можно идти спать?

– Да ты же и так спишь, Юлиса! – всплеснула руками женщина. – И почему я тебя не слышала? Ты поёшь или бормочешь себе под нос? Разве я не ясно сказала? Решила, раз о тебе сенатор вспомнил, так на мои слова можно не обращать внимание? Запомни хорошенько: сенатор в Радле, а я здесь. И мне достаточно...

Вымотавшаяся, лишённая нормального сна, усталая путешественница, не выдержав, сорвалась:

– Хватит пугать! Ну пойду я на каторгу и что? Тот, кто подменил камень, успокоится? Да не из-за одной меня всё это затеяно, а чтобы и вас из храма выгнать!

– Как подменили?! – отшатнулась женщина в притворном ужасе, картинно прижав руки к груди. – Да как ты смеешь, богохульница?! Сейчас же заткни свой поганый рот!

– Да я-то заткну, – проворчала Ника, отворачиваясь и мысленно кляня себя за несдержанность. – Что с меня взять? У дикарей жила, мокасином похлёбку ела, умных людей не видела. Только даже мне понятно, что ритуал сорвал кто-то из своих...

– Молчи, я сказала! – зло топнула ногой верховная жрица. – Иначе утром пойдёшь в тюрьму!

– Как прикажете, госпожа Маммея, – не удержавшись, девушка широко зевнула.

– Вон отсюда! – рявкнула разъярённая начальница.

Странно, но Ника почему-то совсем не боялась, более того, пребывала в уверенности, что до следующего новолуния или какого-либо другого чрезвычайного происшествия Маммея не предпримет по отношению к ней никаких радикальных шагов. И дело, судя по всему, не в письме сенатора, обратившего снисходительное внимание на дальнюю родственницу. Верховной жрице нужен козёл, в данном случае – коза отпущения, на которую можно свалить вину в случае новых неприятностей. И осуждённая за святотатство служанка святилища подходит для этой цели как нельзя лучше.

С этими мрачными мыслями девушка добралась до своей комнаты. К сожалению, раздеться тихо не получилось. Услышав грохот от падения табуретки, два голоса испуганно ойкнули.

– Кто тут? – тревожно спросила неразличимая в темноте Патрия Месса.

– Это я, Юлиса, – беззвучно ругаясь, отозвалась возмутительница спокойствия.

– Чего шумишь? – недовольно проворчала помощница Клио.

– Случайно получилось, – извинилась девушка. – Простите.

– У неё всё случайно получается, – с издёвкой проворчал кто-то.

– Да, да уж, – поддержала ещё пара голосов.

– Потише! – взмолилась стряпуха. – Ну дайте поспать!

"Надо же, – грустно усмехнулась Ника. – Совсем недавно поздравляли с получением письма от сенатора. Вроде как радовались за меня. А сейчас."

Даже Прокла Комения и Приста Фабия Укла, соседки по лежанке, демонстративно от неё отвернулись.

"Ну и батман с вами, – мысленно выругалась девушка. – Нагляделась на таких... Не вы первые, не вы и последние".

Но всё равно было очень обидно.

Утром она с горечью поняла, что соседки по комнате стали её всячески сторониться. Чем-то данная ситуация напомнила попаданке бойкот в младшем классе. Помощницы жриц подчёркнуто не замечали служанку святилища, а на вопросы отвечали так, что спрашивать ещё раз пропадало всякое желание.

Даже болтливая Аполия Тарма разговаривала исключительно по делу. Вокруг словно выросла холодная стена более-менее "вежливого" отчуждения. Оставалось только с грустью радоваться, что ей не устроили "тёмную", и не приходится пускать в ход кулаки.