Джеймс Роллинс - Венец демона [litres с оптимизированной обложкой]

– То есть мы просто сидим и ждем, пока нас сожрут, – подытожил Ковальски.

Грей задумчиво кивнул.

– Конечно, нам известны примеры ущерба, нанесенного инвазивными видами. Питоны в Эверглейдсе. Европейские кролики в Австралии. Азиатский карп в наших озерах. И это просто виды, перемещенные с одного континента на другой. А мы говорим о существе, которого мир не знал целую вечность. – Кен все больше боялся, что не сможет объяснить истинный масштаб угрозы. – Я видел, что осталось от Кеймада-Гранди. Там уничтожено все, что летает или ползает. Даже если одокуро полностью разрушат окружающую среду, их это не остановит.

– Объясните нам, что нужно делать, – попросил Грей.

Кен повернулся к окну. Полуденное солнце ярко освещало сады.

– Прежде всего нужно найти, где поселился рой.

Пирс вынул из комода топографическую карту острова.

– Вы знаете, откуда начинать?

– Судя по моему небольшому исследованию, одокуро не гнездятся как социальные осы. Я подозреваю, что и в этом отношении они больше похожи на одиночек. Тогда они будут искать норы, чтобы скрыться под землей.

Палу склонился над картой.

– Пассаты дуют вот так. – Он провел линию от Ханы до лесов, поднимающихся по склону горы Халеакала. Долго всматривался в карту, затем постучал пальцем по какой-то точке и широко улыбнулся. – Думаю, я знаю, где могут быть эти норы.

7 мая, 18 часов 01 минута по восточному летнему времени

Вашингтон, округ Колумбия

Пейнтер прошел через восьмигранную ротонду на втором этаже Смитсоновского замка и направился к двери в знаменитый Регентский кабинет, из которого доносились голоса.

– Сейчас узнаем, зачем нас вызвали, – прошептал он Кэт.

Кроу шептал не ради секретности, а из уважения к истории старого здания. Здесь многое напоминало церковь: большие пространства, отдельные часовенки, длинные галереи, пропитанные духом эпохи… Поговаривали и о призраках. А в Регентском кабинете некогда провели спиритический сеанс при участии первого секретаря Джозефа Генри: Линкольн просил убедить его жену, Мэри Тодд, что спиритуалисты – мошенники.

Чтобы войти непосредственно в Замок, посетители поднялись из подземного штаба на секретном лифте. Музей закрылся полчаса назад, и в нижних залах остались разве что несколько экскурсоводов и вахтеров. Пейнтер всегда наслаждался моментами, когда музей закрывался и они оставались тут почти одни. Иногда после полуночи он блуждал по залам, пользуясь тишиной, чтобы упорядочить мысли. Это место увековечило в камне уважение к науке и уроки, преподаваемые историей. Оно не давало забыть о важном долге «Сигмы».

Кэт опустила телефон.

– Доктор Беннет подтвердил, что ему переслали заметки профессора Мацуи, и обещал ознакомиться с ними немедленно.

Пейнтер кивнул. Он коротко переговорил с Греем, прежде чем отправиться на эту встречу, и получил общее представление о том, что вырвалось на волю на Гавайских островах. Теперь он надеялся, что энтомолог из Национального зоопарка сможет пролить свет на эту угрозу.

Особенно учитывая крайний срок, установленный Греем.

Три дня.

Вызов на встречу пришелся очень некстати, ведь нельзя было терять ни секунды. Тем не менее Пейнтеру было любопытно, что может рассказать библиотекарь Конгресса обо всех этих событиях. Какая тут связь с основанием Замка? И уж тем более, при чем здесь Александр Грэхем Белл, изобретатель телефона?

Есть только один способ выяснить.

Пейнтер постучался и распахнул дверь, потом жестом предложил Кэт пройти вперед, а сам вошел следом.

Почти всю комнату занимал большой круглый стол с солнечной смитсоновской печатью по центру. Бархатные шторы обрамляли окна, выходящие на Национальную аллею. Здесь каждый квартал встречались восемнадцать членов попечительского совета. Однако сейчас Пейнтера и Кэт ожидали лишь двое.

Саймон Райт обошел стол, чтобы приветствовать гостей. Пятидесятилетний, рано поседевший, он носил длинные волосы до плеч и напоминал стареющую рок-звезду.

– Директор Кроу, спасибо, что пришли. Капитан Брайант, всегда рад вас видеть. Как ваши девочки?

Кэт пожала руку мужчине и улыбнулась его искреннему теплу. Все трое были знакомы больше десяти лет.

– Я отправила их в лагерь с Монком.

– Муж и дети уехали? Тогда должен извиниться, что потревожил вас. Вы словно увольнительную получили – а тут вас вызывают!..

– Я понимаю серьезность ситуации.

Саймон познакомил их с другой участницей собрания, Эленой Дельгадо, нынешним библиотекарем Конгресса. Теперь он вел себя более формально.

Ее назначили всего четыре месяца назад, и мало кто успел толком узнать первую латиноамериканку на этой должности. Ее биография внушала Пейнтеру уважение. Младшая из четырех дочерей, родившихся у родителей-иммигрантов, одинаково успешная в спорте и учебе, она получила две стипендии на обучение в Стэнфорде. В следующие годы защитила диссертацию по американской истории, а также выиграла серебро и золото по плаванию на Олимпиаде в Мюнхене. После этого интерес к истории удерживал ее в стенах библиотек, и в итоге Элена защитила вторую диссертацию – по библиотечному делу – в университете штата Мэриленд.

Пейнтер пожал ее крепкую руку. Элена Дельгадо и в шестьдесят четыре года сохранила форму олимпийской чемпионки. Единственной уступкой возрасту были очки для чтения на тонкой серебряной цепочке. Рядом на груди висели и два маленьких распятия.

– Я знаю, что у вас очень мало времени, – напрямик начала она, увлекая посетителей к столу, – но считаю свою информацию важной.

На столе лежали две книги. Одна – в толстом кожаном переплете, обложка потрескалась и почернела, словно от огня. Другая книга сохранилась лучше, причем застежку и ремешок, похоже, изготовили вручную совсем недавно – всего несколько десятилетий назад.

Элена почти хозяйским жестом положила ладонь на одну из книг.

– Эти тома входят в особое собрание, получаемое каждым библиотекарем Конгресса. К сожалению, книги периодически исчезают из разных отделов музея, поэтому было решено составить специальную коллекцию текстов, важных для нашей страны. Это не обязательно бесценные фолианты вроде Библии Гуттенберга; тем не менее их следует сохранить.

– Элена права, – кивнул Саймон. – Как куратор я могу подтвердить, что мы теряем немалую часть Смитсоновской коллекции. Около десяти процентов наших артефактов и книг исчезли. И речь не о каких-нибудь там мелочах. Мы говорим о почти трех десятках экспонатов, и каждый стоит миллион долларов или больше.

– Их что, украли? – ошеломленно спросила Кэт.

– Некоторые украли, – Саймон пожал плечами. – А некоторые взяли на экспертизу из хранилища, да так и не вернули. Плюс немало экспонатов наверняка неправильно каталогизированы и затерялись в нашем хранилище в Сьютланде.