Александр Насибов - Безумцы [Роман]

- Эмигрант?

- Сын эмигранта.

- Хорошо, - повторяет Абст. - Назовите страну, ставшую вашей второй родиной.

Карцов выдерживает паузу.

- Говорите же!

- Я из России.

- Из России? - все так же невозмутимо продолжает Абст. - Даже родились там?

Карцов кивает.

- Немцами были и отец ваш и мать?

- Да.

- И они живы?

- Мать умерла. Отец был жив.

- Был жив… Как это понять?

- Его мобилизовали в русскую армию. Где он, жив ли, мне неизвестно.

- А сами вы? - Абст кончиком языка проводит по нижней губе. - Тоже служили в их армии? Или служите?

- Простите! - Карцов встает. - Простите, но я не знаю, с кем веду разговор. Вы хорошо владеете языком. Лучше даже, чем я. Но вы не похожи на немца. Да и откуда взяться немцам здесь, за тысячи миль от границ Германии!… Где я нахожусь? Что вы сделаете со мной?

- Что я сделаю с вами? - Абст осторожно поглаживает попугая, поправляет цепочку на его лапке. - Это зависит только от вас. От того, насколько вы будете откровенны в своих признаниях.

- Но в чем я должен признаться?! - восклицает Карцов.

- Расскажите, как вы здесь очутились.

- Но…

- Не теряйте времени.

Карцов отказывается. Он уже сказал достаточно. С ним могут делать все, что угодно, но он не раскроет рта, пока не узнает, к кому он попал, что за люди его допрашивают.

Проговорив это, он замолкает. Он ждет, чтобы Абст принудил его отвечать. Тогда все, что он скажет в дальнейшем, прозвучит убедительнее.

- Хорошо, - соглашается Абст. - Я командир секретного германского учреждения, особой воинской группы. Вы находитесь в нашем убежище. Вот и все, что я могу сообщить.

Абст видит: собеседник удивлен, растерян, все еще сомневается. Усмехнувшись, он протягивает руку к одной из кнопок в углу стола.

- Пост номер один, - звучит в динамике голос Глюка. - Слушаю, шеф!

Абст касается пальцем еще одной кнопки.

- Пост номер два, - раздается в ответ, и Карцов узнает голос Вальтера.

- Проверка. - Абст убирает руку, обращается к Карцову. - Хватит или все еще сомневаетесь?… Впрочем, - иронически добавляет он, - противники могли выучить немецкий язык с одной лишь целью - обмануть такую важную персону, какой несомненно являетесь вы!

Карцов начинает рассказ. Он называет город на Каспии, где родился и вырос, номер дома и квартиры своего школьного товарища, приводит подробности его биографии. Это точные сведения. Если Абст располагает возможностью перепроверить их, за результат можно не опасаться. Мысленно Карцев просит прощения у Ханса и его отца. Оба они - настоящие патриоты, антифашисты. Рейнхельт-старший добровольцем ушел на фронт в первые же недели войны. Что касается Ханса, то он болел и поэтому был мобилизован сравнительно недавно…

Абст слушает не перебивая. Он все так же сидит за столом, его глаза полузакрыты, руки опущены на колени. Можно подумать, что он дремлет.

Зато попугай в непрестанном движении. Им вдруг овладел приступ веселья. Чешуйчатые лапки с крепкими изогнутыми коготками так и бегают по насесту, массивный клюв долбит цепочку, которой птица прикована к шесту. Цепочка звенит, попугаю это нравится - на время он замирает, наклонив голову, будто прислушиваясь, и вновь начинает метаться.

Вот попугай неловко повернулся, цепочка захлестнула вторую лапку и, сорвавшись с насеста, он повисает вниз головой. Абст встает, распутывает птицу и водворяет на место.

- Продолжайте, - говорит он. - Итак, четыре месяца назад вас мобилизовали. Что было дальше?

- Меня направили в Мурманск. Вы знаете этот порт?

- Вы офицер?

- Да, мне присвоено звание капитана медицинской службы. Я бы не дезертировал, но…

- О, ко всему, вы еще и дезертир! - Абст улыбается. - Ну-ну, что же заставило вас покинуть военную службу у русских? Рассказывайте, это очень интересно.

- Я прибыл в часть. А вскоре выяснилось, что она готовится к отправке на фронт.

- Так и следовало ожидать… Что же, не хотели воевать против своих? Патриотические чувства не позволили вам обнажить оружие против немцев?

- Да.

- Очень похвально. А что помешало бы вам по прибытии на фронт взять да и перейти к немцам? Вы не подумали о такой возможности?

- Перебежчику мало доверия. Особенно если это перебежчик от русских. Впрочем, вы это отлично знаете. Вы сами выловили меня в океане, доставили сюда, хотя я и не просил об этом, а сейчас - смеетесь надо мной, не верите ни единому моему слову. Что ж, за это не упрекнешь. Будь я на вашем месте, вероятно, поступил бы так же.

- Однако вы откровенны, господин дезертир!

Карцев разводит руками, как бы говоря, что ничего иного ему не остается.

- Рассказывайте, что случилось в дальнейшем.

- В дальнейшем? - Карцов делает паузу. - Честно говоря, продолжать не хочется, ибо дальше произошло то, чему вы и вовсе не поверите.

- А все же…

- Случай свел меня с моряком союзного конвоя, доставившего в Мурманск военный груз. Мой новый знакомый оказался американцем немецкого происхождения. Мы быстро сблизились, нашли общий язык. Быть может, потому, что обоих нас судьба лишила родины… Короче, я рискнул и заговорил с ним в открытую. И вот перед отплытием конвоя в обратный путь он приносит сверток с одеждой. Я переодеваюсь. В кармане у меня морская книжка и другие бумаги для пропуска в порт…

- Он взял вас к себе на судно?

- Представьте, да. Он был боцман, и он спрятал меня в помещение для якорной цепи. Там я провел четверо суток. А на пятые, когда мы были далеко в море, нас торпедировали. Транспорт разломился и затонул. Я спасся чудом.

Карцов понимает, что Абст ему не верит. Но он и не ждал иного. Однако главное впереди…

- Разумеется, вы запомнили название корабля, на котором плыли, можете указать место и день катастрофы?

Вопрос не застает Карцова врасплох. Он готов к ответу. В тот год гитлеровские подводные лодки, действуя группами, или, как это называли, «волчьими стаями», часто атаковали караваны транспортов, следовавших в советские порты. Один такой налет на крупный конвой, когда он уже шел в обратный рейс, был совершен месяц назад. Немцы потопили несколько судов, а корабли охранения, в свою очередь, отправили на дно вражескую субмарину. Сообщение о бое конвоя с фашистами обошло все газеты. Разрабатывая предстоящую беседу с Абстом, Карцев восстановил в памяти подробности. И сейчас он уверенно называет дату и приблизительное место происшествия. Он хотел было указать и номер одного из погибших транспортов, но в последний момент передумал. Вряд ли должен быть чрезмерно точен в своих свидетельствах человек, перенесший такое потрясение.

Он говорит:

- Теперь о корабле, на котором я плыл. Транспорт не имел названия. На борту были цифры. Белые цифры на сером корпусе. Какие, я не запомнил. Я долго плавал в холодной воде, а это не способствует укреплению памяти.