Владислав Покровский - Кривое зеркало реальности. Cборник рассказов

" Нам приятно, что вы выбрали наш город для своего визита. Надеемся, что ваше пребывание здесь доставит вам истинное удовольствие и принёсет незабываемые впечатления! "

Придорожный указатель мелькнул и растворился позади.

— У-у-у, гнида! — злобно сплюнул я и пожалел, что заранее не сбавил скорость: можно было шикарно протаранить его байком и заложить парочку гранат с растяжкой возле обломков, чтобы ремонтным роботам устроить сюрприз.

Ещё пару мгновений я колебался, решая: вернуться и разбить ещё один указатель или не стоит, а потом решил всё же продолжать путь, разве что чуточку сбавив скорость. В любом случае в Городе, чьи стены уже были передо мной как на ладони, найдётся, чем развлечься. Пока горожане изволят отдыхать после бурной, бессонной ночи, проведённой в режимах "Drive" и "Non Stop" во всех местных забегаловках, ночных клубах, круглосуточных барах-ресторанах, пивных, развлекательных центрах, пока роботы за них на фабриках шьют одежды и штампуют из воздуха разнообразные предметы, готовят из песка, коим окружён Город, и листьев пустынных растений возбуждающие и стимулирующие препараты… какую-нибудь шарашкину контору можно взорвать. А лучше две. Или даже три… Обожаю взрывчики! Обожаю забрасывать в окна ночных клубов, пока люди отсыпаются по домам — своим и чужим — бомбы, большие и не очень. Обожаю врываться в бесчисленные питейные и развлекательные заведения с тяжёлым дрыном наперевес или вообще на байке, размахивая наганом, а потом уноситься по улочкам под тихий шелест и пощёлкивание роботов службы охраны правопорядка. Обожаю! Если бы, правда, всё это приносило пользу… Верхом моих мечтаний было бы рвануть к такой-то матери любую станцию зомбирующего излучения, которые находятся почти в каждом квартале, но это пока несбыточная мечта. Тяжёлого оружия у меня нет, достать его здесь нереально, окон и даже дверей на этих станциях нет, видимо, они имеют подземные коммуникации, излучатели и антенны на них простой гранатой не повредишь, а генераторы… Я пробовал взорвать один. Удалось. Сам едва не погиб, когда в меня один из разрядов стрельнул, а излучатели аж оплавились и почернели. Но… через пару дней станцию отремонтировали, генераторы заменили и излучение опять стало зомбировать людей. А те и рады были! Твари… Не нужно работать, не нужно учиться, не нужно искать пропитание — всё тебе дадут, ты только на удовольствия жизнь трать. Мораль упала ниже нуля, малолетки обрадовались обрушившимся на них сексуальным и прочим свободам, молодёжь получила законное основание не вылезать из ночных клубов и ресторанов — деньги теперь дарил им на это Великий Разум — взрослые, потоптавшись некоторое время, рванули вслед за молодёжью и начался застой. Книги в библиотеках поседели от налёта пыли, школы и ВУЗы опустели, на рабочие места встали откуда ни возьмись появившиеся роботы, даже охранку взяли на себя роботы, ибо человек восхотел развлечений. И до сих пор хочет, хотя по идее должны были осточертеть ему. Должны были…

Я покрутил головой, осматриваясь. Никого… Хорошо, что никого нет, что дорога абсолютно пуста, что не едут сюда туристы — в этот город легко попасть, но выбраться из него потом невозможно. Долго сопротивляться излучению не сможешь, если нет такого обруча как у меня или какой-то новомодной примочки, которую аптекари и химики Окраин изобрели. Жители Периферии её принимают, когда едут в город, она, похоже, снижает восприимчивость к излучению этого типа. Или к данной частоте… Мне всё равно, впрочем. Езжу я всегда один, обруча мне моего с экранирующими свинцовыми и алюминиевыми накладками достаточно, так что… плевать я хотел на примочки их, благо этот препарат всем не введёшь, действует он временно, к тому же имеет кучу побочных эффектов, так что массово применять его, к сожалению, не выйдет.

Пусто… На дороге пусто. В песках пусто. И в Городе пусто… Его стены были уже всего в десяти километрах от меня, в них ворота с когда-то работавшим подобием КПП, а за ними улицы, улочки, проулки, переулки, проспекты, площади, тупички… И всё это пустое… Только ветер гоняет по мостовым песок да редкие шарики местного оригинального растения. Только поскрипывают давно не смазанные петли дверей и окон, да трепыхаются давно не стираные занавески. Только пеньки торчат от когда-то прекрасных радующих глаз своим зелёным великолепием кустов на клумбах, ныне давно высохших и развеянных безжалостным ветром. Никого… И ничего. Как будто вымерли все, как будто чума прошлась, как будто вспыхнула где-то эпидемия холеры, как будто нейтронная бомба взорвалась… Мне было страшно возвращаться в этот скелет когда-то прекрасного ухоженного города, но… я слишком любил его неблагодарных жителей. И не мог не подкинуть этому чёртовому Великому Разуму и господу богу (как мне казалось, дьяволу!) этого города какую-нибудь пакость. Пусть даже мизерную.

— Почему ты не говорил никогда и никому, что ты не коренной южанин?

— Какое тебе дело до этого?! Зачем тебе это?

— Мне интересно! — она топнула ножкой. — Я хочу, чтобы ты мне всё рассказал!

— Слишком многого хочешь, барби. Мне не интересно тебе это рассказывать.

— Ты хочешь, чтобы я с тобой перестала дружить? Ты хочешь, чтобы я ушла?

— Я тебя не держу, — Кристофер кивнул на приоткрытую дверь гаража. — Можешь валить. А насчёт дружбы… Что ты там тогда говорила?

— Я думала, что ты южанин. Коренной, — объяснила она, и не думая уходить. — А ты, оказывается, иноземец. Значит, мы с тобой можем дружить. Откуда ты?

— Зачем тебе это знать?

— Потому что я хочу это знать!

— А мне всё равно…

— Тебе трудно сказать?

— Я сейчас занят! — закричал Кристофер, теряя терпение. — Иди и спроси у Вика, если так охота. Хотя… он всё равно не знает, так что можешь и не спрашивать.

— Мы с Виктором больше не дружим, — серьёзным тоном сообщила девочка, присаживаясь на пол рядом с колесом мотоцикла, во внутренностях которого ковырялся чумазый Кристофер. — Я ему сказала, что нашла себе другого мужчину. Лучше него.

— Мужчину? — Кристофер, усмехаясь, посмотрел на неё: тощая, маленькая, ни груди, ни задницы, ни ног, ни какой-либо женской привлекательности… и туда же! Мужчину она себе нашла…

— А что не так? — она, не понимая, воззрилась на него. — Мне уже двенадцать лет и я могу выбирать себе мужчину.

— А не молода ли ещё для постели? — прищурился Кристофер.

— Любви все возрасты покорны, — с абсолютно серьёзным видом заявила девочка. — И духовной, и плотской.

— Так говорит ваш Великий Разум?

— Так говорит моя мама, — она смешно наморщила лоб. — Так всё-таки откуда ты?

— О господи, — вздохнул Кристофер, доставая из набора торцевой ключ. — Если я тебе скажу, ты отвяжешься от меня, наконец?