Михаил Ляшенко - Из Питера в Питер. Повесть

Начались загадочные события. Вдруг пропала Библия Круков, самая драгоценная для них вещь. На ребят это не произвело впечатления. Шумела и возмущалась одна Катя:

- Надо быть последней свиньей, чтобы так обидеть людей!

- Подумаешь, - презрительно вздернула носик Тося.

Когда же Ларька выразил надежду, что Круки как-нибудь не помрут без своей Библии, Катя едва опять с ним не поссорилась, остановило Катю лишь крайнее удивление, что ее не понимают…

В самом деле, кому нужна какая-то задрипанная Библия? Заодно ребята обижались и на бога. От него тоже не было никакого толку. Одно время, еще в приюте, имела хождение теория, что все испытания посланы им господом богом за их грехи. Находилось немало чудаков и чудачек, которые молились, надеясь облегчить свою участь. Но никому это не помогло. Теперь, на втором году своего путешествия, они растеряли даже ту поверхностную веру, которая когда-то теплилась.

День или два Круки крепились. По теории миссис Крук, которой, конечно, придерживался и Джеральд Крук, никого нельзя было обижать подозрением. Тем более подозрением в воровстве.

На третий день Энн Крук не выдержала и решила потолковать с Ростиком. Несмотря на все свое благочестие, Круки теперь неплохо разбирались в ребятах.

- Я знаю, что мальчики относятся к вам с уважением, вы у них вроде босса, - сказала миссис Крук, невольно краснея за эту невинную ложь. - У меня и у мистера Крука к вам просьба. Помогите, пожалуйста, найти нашу Библию…

- На шо мне ваша Библия? - искренне удивился Ростик. - Кому она нужна?

- Я тоже думаю, что она никому здесь не нужна, кроме меня. За нее никто ничего не даст. Тем более книга на английском языке. - Миссис Крук печально глядела на плоскую, невыразительную, но вроде бы обиженную физиономию Ростика. - А мне моя Библия дороже всего. По ней молилась моя мать. Маме эта книга досталась от бабушки…

На глазах Энн Крук повисли слезы. Ростик мельком взглянул на нее и чуть заметно усмехнулся: ему было приятно, что американка перед ним плачет…

- На шо мне ваша Библия, - повторил он развязно. - Как что, так Гмыря виноват.

- Я вас не виню, что вы! - вытирая пальцами глаза, миссис Крук поспешила успокоить Ростика. - Но вы хорошо знаете всех мальчиков, и они вас знают… Может, вы нам как-то поможете?

- Ларька тоже всех знает! - торжествуя, усмехнулся Ростик. - И Аркашка! Чего ж вы их не позвали? Все Гмыря…

- Может, позову и их. Но сначала хотела посоветоваться с вами. Не объявить ли о награде тому, кто найдет Библию?

- Что ж, объявите, - отвернулся Ростик.

- Мистер Крук хотел подарить свою ручку…

- Ту ручку, которую он носит во внутреннем кармане? - пожелал уточнить Ростик.

- Ту самую. С золотым пером.

- Не знаю, - сказал Ростик, с видом человека, делающего колоссальное одолжение. - Я, конечно, могу поговорить с ребятами…

Он хорошо знал, кто стянул Библию. В изощренном уме Ростика - если подобные ухватки называются умом - тотчас сложился заманчивый ход. Он решил, что получит свое с обеих сторон - с Круков ручку Джеральда, «вечное перо», на которую Ростик давно положил глаз, а с похитителей Библии - тоже что-нибудь стоящее, за обещание их не выдавать…

Впрочем, Ростику не пришлось трудиться и пожинать лавры. Через несколько минут после того, как он, торжествуя заранее, покинул Энн Крук, к ней вошла Катя, все еще гневно сверкая синими глазами и тяжело дыша. Ясно было, что она только что выдержала очередную схватку за торжество справедливости.

- Вот, - едва выговорила Катя, кладя перед миссис Крук ее Библию.

Миссис Крук ахнула, прижала Библию к груди, потом, не отпуская Библию, прижала к груди и Катю.

- Дорогая моя девочка… - промолвила Энн Крук, целуя Катю.

Но когда она открыла свою Библию, ей пришлось ахнуть еще раз.

Это было старинное издание, с иллюстрациями во всю страницу. Первая же из иллюстраций подверглась существенным изменениям.

На первоначальном, напечатанном в книге рисунке изображался бог, увенчанный лавровым венком. От его неясной фигуры во все стороны шли сияющие лучи. Он только что создал Адама и Еву, причем Адам, у которого, как известно, для сотворения Евы бог вынул ребро, лежал у Евиных ног без чувств… Художник, иллюстрировавший это издание Библии, не отличался фантазией. Иное дело те, кто поработал над усовершенствованием рисунков. Адаму было придано явное сходство с Джеральдом Круком, Еве - с Энн Крук, только бога оставили в покое.

На следующем рисунке ангел с огненным мечом изгонял Адама и Еву из рая. Ангела неизвестные художники превратили в американскую статую Свободы. Она изгоняла уже не мечом, а факелом, похожим на деревенскую лучину, из благословенной Америки Адама, то есть мистера Крука, и Еву, она же миссис Крук. Были и другие рисунки. Например, там, где художник изобразил всемирный потоп, умелые детские руки переделали безликих утопающих на чьи-то очень знакомые лица в полной скаутской форме… А ковчег перекрасили в теплушку с полустертым красным крестом…

Увлечения и задора хватило только на переделку пяти-шести рисунков, в книге же их было больше двухсот… Но все равно миссис Крук выглядела убитой.

- Библия осквернена, - прошептала она.

Потом, поразмыслив, Энн Крук несколько ожила и, пробормотав: «Не ведают, что творят…» - заставила себя еще раз улыбнуться Кате.

Катя, хмурясь, бормотала извинения, хотя ни в чем не была виновата.

Тося и ее приятельница Лида Савельева, лучшая художница колонии, толстушка, с кукольным личиком, голубыми фарфоровыми глазами, пухлыми розовыми губками ожидали возвращения Кати с тревогой… Что им будет от Круков за художества в Библии? Кроме того, они начали бояться, что их накажет бог… Они не могли толком объяснить свой поступок. Хотелось им просто развлечься? Или насолить Крукам? Пусть не тащат их неведомо куда…

- Что мы, пешки? - угрюмо повторяли девочки. Всю жизнь они чувствовали себя принцессами!

Пока шли поиски пропавшей Библии, кто-то ночью пришиб в тамбуре любимого кота Майкла Смита. Это вызвало больше огорчения и разговоров, чем история с Библией. Кот при жизни был хорош - крупный, пушистый и ласковый.

- Он-то вовсе ни при чем… - сердился Миша Дудин.

Смит почернел не столько от горя, сколько от злости на Круков, этих нелепых и жалких чудаков, которые категорически запретили ему разыскать и строго наказать палачей замечательного кота.

Потом Валерий Митрофанович выследил Аркашку и Канатьева, когда они поворачивали тормозные краны, пробуя остановить поезд. Краны, правда, не действовали, но это не смягчило Валерия Митрофановича.

- Могло быть крушение! - вопил он.

- Ну и пусть крушение, - угрюмо засверкал Аркашка угольными глазищами.

- Лучше бы нам в приюте оставаться, - не глядя на Валерия Митрофановича и выворачивая третий кран, мечтательно произнес Боб Канатьев. - С малышами… Они уже с Красной Армией, дома…