Веда Корнилова - Стылая

Разговоров и предположений было высказано немало, только почему-то никто не подумал о том, что я просто хочу быть рядом с тем человеком, за которого решила выйти замуж. В наш дом зачастили гости, всем хотелось увидеть того, ради кого Стылая Лен махнула рукой на выгодный брак.

Уж не знаю, о чем думали мужчины, глядя на Евгара, но их жены, в отличие от своих мужей, враз все поняли правильно: дескать, господа хорошие, неужто вам самим не ясно, что девка просто влюбилась без памяти, а потому и кинулась в этот брак, словно в омут головой!? Это почти у каждого из вас, дорогие наши мужчины, на уме одни деньги с расчетами, да и вряд ли кто способен на столь безрассудный поступок, а вот многие из баб на подобную глупость вполне могут пойти! Повнимательней на Стылую Лен поглядите, и враз поймете, отчего она замуж выскочила! Мол, в такого красавца грех не влюбиться, и потому-то девка от счастья чуть ли не дурная ходит, а то, что ее молодой муженек не совсем здоров – так если будет на тот воля Светлых Небес, то парень поправится! И вообще, этой бабе можно позавидовать – такого красавчика себе отхватила, аж завидки берут! Где хоть его и нашла... Глянь о стороны – просто молодой Бог, сошедший с Небес! Впрочем, если на то пошло, то подобные опрометчивые поступки – это у них семейное: вспомните, что ее сестрица в свое время тоже от хорошего мужа удрала невесть к кому! Правда, ничего хорошего из этого не получилось...

Уж не знаю, как мужья отнеслись к словам своих жен, но вскоре стало понятно общее мнение: даже Стылая Лен, эта расчетливая и холодная особа, оказывается, в кое-каких вопросах может быть такой же дурой, как все остальные бабы. Во всяком случае, у нее, похоже, есть сердце, раз она предпочла любовь деньгам... Ну, характеристика не хуже и не лучше остальных.

Зато мои сестры, а с ними и дед, здорово рассердились: как это я осмелилась выйти замуж за какого-то нищего, когда вокруг полно богатых мужчин?! Что, мол, глупее поступить не могла?! Ну, тут все понятно: сестер интересовало только одно – как бы после моего замужества не уменьшилось количество тех золотых и серебряных монет, что я выделяю им на проживание, а деда еще и всерьез разозлило то, что в доме появится новый хозяин – все же за долгие годы проживания он привык тут командовать. Пришлось доходчиво пояснить дорогим родственникам: каждого из вас благодарю за высказанное мнение, но я уже давно большая девочка, и в своей жизни разберусь сама. Надо сказать, что подобное пояснение им совсем не понравилось, но я решила не обращать особого внимания на рассерженные лица родни. Можно подумать, им ранее многое нравилось во мне или в моих поступках...

Впрочем, претензии разгневанных сестер меня особо не трогали – им все одно не понравился бы любой мой выбор. А вот недовольный дед, пожив недолгое время один, вскоре вернулся назад – находиться в своем старом доме у него не было ни малейшего желания, и к тому же за долгие годы обитания в богатом доме зятя он привык к обеспеченной жизни, отказываться от которой ему никак не хотелось. Правда, с той поры дед долгое время старался делать все, чтоб не встречаться с Евгаром, а меня невзлюбил еще больше. Ну, на вечно недовольную физиономию деда я старалась не обращать внимания: человек уже в возрасте, ему многое не нравится, так что хочешь – не хочешь, а надо терпеть.

Мать Евгара умерла через полгода после нашей свадьбы, а вот на исцеление мужа у меня ушло почти три года. Лекари, бабки-травницы, знахари, целители, лекарства из дорогих иноземных трав... Болезнь то отступала, то появлялась вновь, но все же нам удалось с ней справиться. И хотя Евгар выздоровел, ему все одно ни в коем случае было нельзя простужаться, а не то хворь могла вернуться вновь. Спиртное парню было запрещено категорически, да и питаться ему следовало не абы как, а очень хорошо, причем едва ли не строго по расписанию.

Евгар, и без того удивительно красивый человек, выздоровев, стал еще краше. От него, можно сказать, глаз было не оторвать. Когда мы с ним куда-либо отправлялись вдвоем, то я постоянно ловила восхищенно-завистливые женские взгляды, со всех сторон устремленные на нас. Разумеется, я радовалась тому, что у меня такой красивый муж, но в то же время в сердце нет-нет, да появится ревность – вон их вокруг сколько, баб, которые глаз с Евгара не сводят! Таким только дай намек – враз законную жену в сторону отодвинут!

Хм, вообще-то так оно и случилось...

А, ладно, хватит вспоминать о прошлом, да и я вроде успокоилась. Глаза снова закрываются, так что стоит выспаться, а завтра... Ну, а с остальным понемногу разберемся.

Я стояла у борта корабля и смотрела на небольшую стаю дельфинов, плывущих неподалеку от корабля в чистой голубой воде. Разумеется, я и раньше видела этих удивительных созданий, но когда они оказываются так близко от тебя, то выглядят совершенно иначе – красивые, стремительные, и в то же время добрые, а еще – о диво!, разумные. Недаром при виде этих то ли рыб, то ли животных хочется улыбаться, и невольно забываешь обо всем плохом.

Только что я закончила вести богословскую беседу с отцом Витором и отцом Арном, а потому сейчас мне стоило немного перевести дух от их проповедей и поучений. На борту «Серой чайки», как и положено при поездке в Зайрос, находились двое служителей Святой церкви – без их присутствия корабли в ту страну сейчас не отправляются. Причина подобного распоряжения властей мне неизвестна, но глядя на наших священников, вернее на их постные лица и потертое облачение, можно было предположить, что этих неприметных священнослужителей прихватили на корабль из какой-нибудь занюханной церквушки, как говорится, только для галочки, то бишь для того, чтоб соблюсти условия властей. Вон, даже моряки косились на них со смесью неприязни и насмешки.

Почему? Да просто глядя на святых отцов, отчего-то создавалось стойкое впечатление, что перед нами два закоренелых неудачника, удел которых – крохотная церковка в глухом захолустье, где имеется всего лишь два-три десятка прихожан. Понятно, что дорога на корабле в Зайрос и обратно будет для них самым захватывающим приключением в жизни, о котором они будут вспоминать до конца своих дней, восхищаясь собственной храбростью и отвагой. Каждому из святых отцов было около тридцати лет, и они даже чем-то смахивали друг на друга: среднего роста, худощавые, немного суетливые, чуть неловкие, с одинаково благочестивым выражением на лице и деревянными четками в руках. А еще они в любую свободную минуту пытались наставлять на путь истинный матросов, которые, по мнению этих служителей церкви, давно погрязли в грехе и неправедности. Хм, если так и дальше пойдет, то, не исключаю, что матросы «случайно» окунут благочестивых отцов в воду, причем сделают это не единожды, и вряд ли служители церкви сумеют дать крепким морякам хоть какой-то отпор.