Борис Тагеев - Нэлли

— Нас заперли? — с удивлением заметил Леру. — А мне говорили, что на Чёртовом острове ссыльные пользуются полной свободой.

Симон зажег свечу. Леру увидел его морщинистое, осклабившееся горькой улыбкой лицо.

— Не произноси здесь слова «свобода»! В Гвиане и на островах Спасения в частности ее не существует. Свобода — там! — кивком головы указал он по направлению к океану.

— Как же это? По закону [17] По французскому закону, политические ссыльные на месте ссылки должны пользоваться полной свободой. Однако закон этот существует только на бумаге. они не имеют права запирать нас на ключ! — заметил Леру.

— He имеют, но запирают, и в кандалы закуют, если им вздумается.

— Сколько же на острове стражников? — спросил Леру.

— Всего четверо. Дюран — главный. Это такой негодяй, какому не найти двойника на свете, а тот, что сейчас был здесь, капрал Пуаро, — дурак и взяточник. Двое остальных — негры, сонливые лентяи.

— Не понимаю, как в таком случае ссыльные не бегут с Чёртова острова! — сказал Леру.

— Трудно убежать отсюда, — ответил Симон. — Ты видел, как расположены острова Спасения. Самым южным является скала, называемая островом Иосифа, к северо-западу лежит остров Руаяль, а к северо-востоку от него — наш. Руаяль сильно укреплен; его батареи обстреливают каждую точку радиусом более двадцати километров. В простой бинокль оттуда видно, что делается на других островах. Наконец, течения в проливах, вечное волнение и акулы являются большими препятствиями.

— Сколько же всего ссыльных на Портовом острове? — спросил Леру.

— До сегодняшнего дня было двадцать восемь, теперь осталось трое: мы с тобой да араб Мухтар. Но он не в счет. Не сегодня-завтра умрет бедняга. У него последняя стадия чахотки.

— А остальные куда делись?

— Их перевезли сегодня в Гвиану.

Загремел засов. Леру вздрогнул. Симон загадочно посмотрел на дверь и не шевелился.

В комнату вошел Пуаро с фонарем в руках.

— Идем, ребята, надо хоронить покойника, — сказал он.

Симон даже не спросил, кто умер. Он обулся и знаком указал

Леру, чтобы тот надевал башмаки.

Они вышли из хижины вслед за надзирателем. Третья четверть луны неровным обрезком тускло проглядывала сквозь густую листву пальм. От стволов падали причудливые тени на бледно освещенную землю. В воздухе стояла прозрачная мгла…

В маленькой мазанке, похожей на землянку, они нашли тощий труп араба, покрытый пестрым покрывалом. Его голова с короткой остроконечной бородкой была запрокинута назад. Крепко стиснутые кулаки он держал возле шеи. Тело уже окоченело и казалось деревянным.

Пуаро подал Симону длинную кокосовую веревку.

Доктор знал свое дело. Ему не требовалось дальнейших указаний. Одним концом веревки он связал ноги покойника, а другой продернул подмышки и затянул узлом на спине. Затем он принес две бамбуковых палки и просунул их под оставшуюся свободной веревку.

— Поднимай! — сказал он Леру, берясь за концы бамбуковых жердей.

Труп араба упал в воду… Стая чудовищ закопошилась под берегом…

Леру положил бамбуки на плечо. Труп качнулся и повис, словно бельевой узел. Пуаро, в сопровождении подошедшего негра, направился вперед, освещая дорогу фонарем.

Временами становилось совершенно темно. Луна ныряла в набегавших тучках. Шум волн слышался громче и отчетливее.

— А заступы? — спросил вполголоса Леру.

— Не нужно, — коротко ответил Симон.

Они вышли из пальмовой рощи и очутились на краю обрыва. Метрах в пятнадцати под ними бушевали волны прибоя. Луна бледно озаряла морскую поверхность.

Пуаро и его черный спутник остановились.

— Здесь! — сказал надзиратель. — Смотри, сколько акул собралось! Чуют, проклятые, ужин…

Леру, напрягая зрение, смотрел на море. Теперь он ясно различал, как черные тени проносились по серебристой ряби вод. Он видел силуэты тупых конических голов морских чудовищ, поднимавшихся над волнами и скрывавшихся в морской пучине.

— Бросай! — скомандовал надзиратель.

Симон вытащил из-под веревки бамбук.

— А веревка? Снимай и веревку: новенькая, пригодится еще, — сказал Пуаро.

Веревку отвязали. Надзиратель подошел к лежавшему на краю обрыва трупу и, отстранив Симона, пихнул труп ногой.

Леру видел, как труп араба упал в воду, и в тот же момент стая чудовищ, прыгая над водой и поднимая столбы блестевших в лунном свете брызг, закопошилась под обрывом. Они бешено дрались, вырывая друг у друга добычу.

Леру стоял в оцепенении.

— Ну, идем домой, молодой человек! — ударив его по плечу, сказал Симон. — Ты видел теперь, как хоронят в Гвиане.

Прошла неделя. Леру несколько освоился с окружавшей его обстановкой. Он с каждым днем все больше и больше привязывался к Симону. Понемногу молодой француз начинал отдавать себе отчет, в какую страшную тюрьму он попал. Теперь он понимал, почему ссыльные всегда с нетерпением ожидают перевода с этого проклятого острова в Кайену, а затем на материк в Гвиану. Там существование хотя и тяжелее, но все же есть надежда на бегство. Здесь же, на Чёртовом острове, он чувствовал себя отделенным от всего мира как бы гигантской непреодолимой стеной.

Горделивые кокосовые пальмы и роскошные мангровые деревья уже не вызывали его восторга. Бродя свободно по острову в сопровождении доктора, он с ужасом смотрел на бесконечную морскую даль и на зеленевшие силуэты островов Спасения и Кайены. С омерзением наблюдал он за резвившимися в море огромными акулами. Их отвратительные серые тела с острыми плавниками наводили на него ужас. Картина жутких похорон Мухтара не выходила у него из головы. На острове не было ни цветов, ни мягкой сочной травы. Редкий камыш да осока окаймляли остров. Кое-где между кокосовыми пальмами и мангровыми деревьями росли тропические папоротники. Даже птицы избегали этого проклятого места. Редко-редко проносилась стая чаек. Они не спускались на воду. Осторожные птицы знали, что их сторожат здесь ненасытные акулы. Только отвратительная уруба бродила по берегу. Эта птица напоминает ворону, но гораздо больше ее размерами. Человеческое выражение ее глаз и ястребиный клюв придают ей еще более отталкивающий вид.

Уруба не боится человека. Она ходит за ним по пятам, не сторонится при его приближении и чувствует себя здесь полным хозяином. Питается уруба отбросами и различной падалью, да во время отлива выклевывает из раковин моллюсков или пожирает яйца, которые черепахи кладут в песок на отмелях.

— Почему не бьют эту птицу? — спросил Леру товарища.