Олег Волков - Цена власти [СИ]

Ягис тут же схватил пригоршню фиолетовых клубней и убежал на берег к ближайшему костру. По картошке, по аппетитным варёным, жареным и запечённым клубням друзья соскучились ни чуть не меньше, чем по хлебу. Последним в ряду самых ценных находок стал чеснок.

Из плетёной корзинки Саян вытащил связку душистого чеснока. Белые луковицы вплетены в тонкую верёвочку. Наверно, их прямо так сняли с гвоздика в кладовке и положили в корзинку.

К превеликой радости Ансива под пологом палатки нашёлся наполовину початый бочонок с вином. Ансив долго и с наслаждением смаковал перебродивший сок винограда. Никакое вино из лесных ягод не может тягаться в богатстве вкуса и запаха с виноградным.

С убитых менгов поснимали всё медное. Вооружение отряда существенно пополнилось топорами, ножами и круглыми щитами с медными бляхами. Охотники никогда не видели шерстяных или льняных тканей. Мягкая и приятная на ощупь одежда понравилась молодым воинам настолько, что трупы раздели буквально догола. И, конечно же, самые ценные трофеи — кисти рук.

Что на самом деле является самым ценным приобретением охотникам ни за что не понять. Саян лично донёс до стойбища невзрачный с виду мешок. Отрубленные кисти рано или поздно улетят в жертвенный огонь. Медь штука хорошая, но те же медные топоры охотники, с подачи Саяна, научились делать сами. Благо после последней войны медный рудник целиком и полностью перешёл в распоряжение племени Звёздная Птица. Нет. Картошка и чеснок — вот самые ценные приобретения. Все прочие трофеи меркнут по сравнению с ними.

С маленького огорода в четыре грядки с картошкой и одной с чесноком в племени охотников и собирателей зародилось сельское хозяйство. Даже пара мешков с фиолетовыми клубнями ослабят зависимость семьи от дикой природы. А чеснок, чей резкий запах сразу же не понравился охотникам, ближайшей зимой прогонит старуху цингу, страшную болезнь нехватки витаминов. Люди не умеют производить продукты питания и постоянно балансируют на гране голода. В первобытном обществе ожирение не болезнь, а самый яркий показатель здоровья и благоденствия. Женщины и, особенно, девушки специально подшивают под платья небольшие вставки, чтобы казаться полнее.

В некотором смысле даже к лучшему, что менги не завезли зерно. О том, как выращивать хлеб, Саян имеет весьма смутное представление. В голове со школьных времён остались цветные картинки из букваря: большой ярко-красный комбайн ползёт по огромному полю с золотыми колосьями. А когда сажать? А как сажать? А что вообще нужно делать? Другое дело картошка.

После развала СССР, в самые голодные перестроечные годы, родной комбинат предоставил отцу Сергея небольшой участок земли. Подшефный колхоз выделил оголодавшим пролетариям большой луг. Именно на том лугу в десяти километрах от города Сергей в деталях и подробностях освоил науку выращивания картофеля.

Поднимать целину пришлось по старинке штыковой лопатой. Тогда Сергей до волдырей натёр руки и опалил спину под жаркими лучами майского Солнца. Потом была бесконечная борьба с живучими сорняками, окучивание два раза за лето. И, как апофеоз, сбор урожая. Самое тяжёлое оказалось перетащить большие пыльные мешки с поля до машины, а потом из машины на пятый этаж на балкон. От работы на «плантации» не спасла даже летняя сессия на первом курсе.

Зато теперь, когда фиолетовые клубни благополучно успокоились под слоем свежевскопанного дёрна, Саян отлично знает, что делать дальше. Пусть срок посадки, начало лета, не самый оптимальный, зато хоть какой-то урожай обязательно вырастет. На всякий случай треть клубней Саян решил сохранить до следующей весны. Если получится, конечно.

Сизое облачко дыма неторопливо поднимается к светлой дыре. Под сводами высокого шалаша её ждет свобода. Вот облачко вытянулось в полупрозрачную полоску, выгнулось и выскользнуло наружу. Где-то за краем ямы трещит костёр. Время от времени крошечные искорки мелькают в полумраке. Надсмотрщики тихо переговариваются на своём диком языке.

Старые потёртые шкуры далеко не самая лучшая в мире подстилка. Но они всё же лучше голого песка. Дрир лежит на крошечном возвышение. Глаза лениво наблюдают, как дым от невидимого очага уходит в яркое пятно синего неба.

На душе тихо и пусто, как в пересохшем колодце. Былой страх словно исполинский лесной пожар испепелил душу и сгинул. От величественного домика надежды остались одни закопчённые развалины. Прошлого нет, ибо оно потеряно навсегда. Будущего нет, ибо он пленник в далёком чужом и чуждом краю. Есть только настоящее, кратки миг между прошлым и будущим.

Дрир тяжело вздохнул. Он словно молодой зелёный листок, одинокий и заброшенный, который злая буря оторвала от родного дерева и унесла далеко, далеко, за тысячи километров. Как ни странно, люди не убили его. Хотя за четыре дня он такого насмотрелся! Такого натерпелся! На душе тихо и пусто, как в жаркой степи в разгар лета.

Надежды на удачное возвращение домой и щедрое вознаграждение от витуса Девиго разом рухнули под топорами дикарей. Медными топорами, как оказалось. Никакие они не трусы, как болтали старики и старухи. Наоборот! Подлая, но очень умная атака на спящий лагерь доказала обратное. Витус Девиго всё время повторял: побегут, побегут, только лови. Побежали, только не в ту сторону и не те. Не ловить, а отбиваться пришлось.

Там, на поляне, где валили большие деревья, дикари привязали его к высокому пню. Дрир поёжился. До сих пор противно вспоминать, как люди разделались с убитыми товарищами. Никакого понятия о приличие. С трупов сняли всё, буквально все. Дикари не побрезговали даже набедренными повязками. Всё святое на этом свете окончательно померкло, когда люди отрубили убитым руки. Их страшный вожак большим синим топором отрубил красавице ладье нос.

Добротное речное судно дикарям совершенно ни к чему. Они разломали ладью на куски и сложили из них огромный погребальный костёр. Обнажённые тела товарищей улетели в ревущее пламя. Последним… Живот судорожно дёрнулся и обязательно бы выплеснул содержимое наружу, если бы было что выплёскивать. Лишь во рту остался горький привкус. Последним в огонь кинули благородного Девиго. По великолепным золотом волосам Дрир только и сумел узнать атамана. Дикари с невероятной жестокостью искромсали тело благородного вдоль и поперёк.

Словно дохлых овец, без молитв и подношений Великому Создателю, тела товарищей сожгли в исполинском костре. Словно мусор. Пепел, головёшки и обломки костей сгребли и бросили в реку. Вода подхватила обугленные останки и понесла их далеко, далеко на юг, домой, куда, Дрир тяжело вздохнул, ему самому никогда не вернуться.