Валерий Сафонов - Военные приключения. Выпуск 7

— Но когда, когда? — Заявка простер руки. Асламбек тоже вопросительно перевел взгляд на прапорщика.

— Место здесь очень неприметное, с вертолета, например, не увидишь, — начал Рокотов. — Единственная зацепка — дорога. Если обратят внимание на дорогу…

— Так это если обратят! — крикнул сержант. Безнадежно махнул рукой и вновь сел у двери. — А я все–таки по–прежнему убежден, что главное для нас — вырваться отсюда, из банды. В Канаду, Англию, Бразилию — но отсюда, а там видно будет. Потом мы наверняка сможем связаться с нашими.

Асламбек опять вопросительно посмотрел на Олега, и Рокотов понял, что этот разговор идет у них давно.

— А цену тебе назвали за переезд? — прищурившись, спросил Заявку сапер.

— Да какая цена?! — взорвался тот. — Что они с меня возьмут? Фамилию комдива или где стоит наш полк? Так об этом они лучше нас знают.

— А все–таки? — продолжал вприщур глядеть Олег.

— Ноль целых хрен десятых, — огрызнулся Заявка. — Если бы я согласился, думаешь, вернулся бы сюда? И вообще, надоело, что ты здесь свои права качаешь.

— А ты посиди с мое, — повысил голос и сапер.

— Ребята, ребята, — поднялся, встал между спорившими Асламбек. — Успокойтесь.

— Нет, ему надоело, вы посмотрите! Ты с мое посиди, с мое, гнида! Я же тебя на корню вижу. Ты уже не наш, ты если еще не продался сегодня, то продашься завтра. Да я тебя своими руками… — Олег пошел на сержанта.

— Стоять! — вдруг неожиданно даже для себя заорал Рокотов — Смирно!

Нелепей команды в этой ситуации не придумаешь, но какая же великая сила в армейском приказе. Не то что Олег и Заявка — даже Асламбек вытянул руки по швам и замер, подняв подбородок. Однако Рокотов не знал, что делать дальше, и первым его нерешительность уловил сержант. Он хмыкнул и, замазывая свою исполнительность, на этот раз даже не сел, а прилег у двери. Отошел к окну и Олег. Постучал пальцами по камням, выпуская раздражение. Потом подпрыгнул, ухватился за решетки, подтянулся к свету.

— Что там? — спросил Асламбек.

— Как всегда — воля. — Олег спрыгнул на иол. — У Изатуллы опять гость, все тот же белый скакун привязан у дверей дома. Куда–то «аисты» направились, с ними еще человек двадцать. Машина подошла к складу, значит, опять оружие приперли. Здесь у Изатуллы склад с оружием. — Олег, усаживаясь, пригласил сесть рядом Рокотова, и теперь по ходу дела рассказывал и объяснял, что видел и знал. — Ну, и как всегда, учат Витюню молиться. Сволота, килька болотная…

Замолчал, и несколько минут в камере была тишина.

— А можно, я гляну? — показал на окно Рокотов.

— Смотри, — Олег подвинулся, освобождая место. — Только чтобы «духи» не видели.

Рокотов тоже увидел привязанную к столбу у дома лошадь, машину, остановившуюся у входа невиденной раньше им пещеры, Витюню. Но только он не молился, а плакал. Затравленно озираясь, он на коленях отползал от мятежника, который показывал ему десантный берет.

— Что там? — первым вновь не выдержал Асламбек.

Руки устали, и Рокотов спрыгнул вниз.

— Витюне берет показывают, а он плачет.

— Это у них коронка, без этого они и дня не проживут, — грустно усмехнулся Олег. — Витюня плачет в двух случаях: во сне — он ведь с нами ночью спит, и когда бьют. Его «духи» приучили: сначала надевали на него нашу десантную форму, а потом били. У него что–то типа рефлекса и выработалось: только тельняшку или берет покажут, он сразу метаться начинает, а дай волю — рвет форму руками, зубами. Месяца два назад корреспондент какой–то иностранный приезжал, очень нравилось ему это снимать… Тихо! — вдруг попросил он, прислушиваясь.

К домику кто–то подходил, и Рокотов подивился слуху сапера.

— Хромоножка, — определил Олег. Асламбек, услышав это, непроизвольно подался в угол, даже Заявка отсел от дверей. — Правая рука Изатуллы, — пояснил Баранчиков прапорщику, — Значит, потащат кого–то на допрос.

Рокотов вместе со всеми уставился на дверь. Непонятное волнение овладело им, а может, так теперь и должно быть перед вызовом к главарю, и к этому надо привыкнуть?

То, что вызовут именно его, Рокотов почему–то даже не сомневался. И когда на пороге возник небольшого росточка, заросший до самых глаз душман, прапорщик встал. Хромоножка согласно прикрыл глаза и вышел.

«Вот и вся отсрочка, вот и вся», — пронеслось в голове у Рокотова

Сзади подошел Олег, легонько толкнул плечом; удачи. Только какая здесь может быть удача?

Прапорщик сделал шаг к выходу. Взгляд зацепился за щель над дверью, куда Олег запрятал железку Но что можно сделать ею? Перерезать себе вены? Но к этому он не был готов. Цыпленок — тог да, тот бы перерезал, Димка герой от начала до конца, а он, Рокотов, обыкновенный человек, он даже боится боли и хочет жить. А Изатулла сейчас потребует ответа. Самое страшное — это участь Витюни. И еще бы без змей. Все ползущее и шипящее — противно и мерзко…

«Неужели конец? Нет–нет, главарю нет никакого смысла взять его и вот так, запросто, убить Олега вон полгода держат..»

Рокотов оглянулся. Асламбек смотрел на него печально, Заявка отводил взгляд, Олег… Олег тоже смотрел в это время на тайник. Встретившись взглядом с Рокотовым, опустил взгляд.

«Пожалел, что поторопился показать мне свою находку, — понял прапорщик. — Конечно, кто я такой, чтобы сразу верить? Вдруг выдам?» Олег, кстати, но сказал, что пилит камень около решетки. Рокотов увидел это сам, когда смотрел в окно. Правда, про себя отметил, что это бесполезная затея, она ничего, кроме иллюзий, не дает…

В дверь заглянул недовольный Хромоножка, и прапорщик вышел на улицу.

Солнце, не жаркое и не яркое по сравнению с летом, тем не менее слепило, и некоторое время Володя шел прикрыв глаза. Лагерь почти вымер, не было видно даже Витюни. Исчез и скакун у дверей, и только у пещеры раздавались голоса: три или четыре «духа» снимали с машины ящики и носили их в черный зев склада. Дверцы машины были открыты, и Рокотов вдруг представил: сесть бы и умчаться отсюда…

Хромоножка, увидев, что пленник внезапно остановился, дернул его за рукав и опять недовольно сморщил лицо.

«Сесть и умчаться, сесть и умчаться, — завертелось в мыслях у Рокотова. Боясь глянуть лишний раз в сторону машины и тем самым как–то выдать возникшее желание, он опустил голову, а мысль все крутилась и крутилась колесом: «Сесть и умчаться, сесть и умчаться…» Побежит навстречу дорога, ворота — тьфу ворота, снесет и все. Только бы сесть за руль. А если рвануться прямо сейчас? Нет–нет, Хромоножка просто–напросто подстрелит. Да и ребята, еще же ведь ребята…

Изатулла опять сидел на столиком, заваленным фруктами, лепешками. Особо притягивали взгляд светящиеся в солнечном луче бутылки с желтой «Фантой». Прапорщик впервые остро ощутил голод и сглотнул слюну. Где–то он читал, что приговоренным к смерти дают всякие деликатесы. А здесь — хотя бы попить. «Фанта» — это прелесть…