Валерий Сафонов - Военные приключения. Выпуск 7

— Молодец! Пять баллов.

Сразу же отошел, чтобы не видеть глаза солдата. Если матери хотят знать, как становятся мужчинами их мальчики, при этом надрывая сердце и нервы, спросите у командиров.

С бревнами уже возились водители «колес». Собирали, связывали, подгоняли, но уже не видел в их действиях старший лейтенант того отчаянного азарта перебороть судьбу, что раньше. Водители готовы были испытывать судьбу, а не перебарывать ее, потому что поняли, тоже поняли: «Уралам» здесь не пройти. Не пройти до тех пор, пока намертво с остатком полотна не схватятся бревна. Нужен цемент или асфальт, на крайний случай…

— А может, землей засы… — не успел начать Юрка Карин, как Верховодов, подумав об этом же секундой позже, стукнул себя ладонью по лбу.

— Всем взять плащ–палатки и одеяла. Носить землю.

Хорошо, наверное, носить землю где–нибудь в Воронежской или Брянской областях. Взял лопату — и накладывай, и носи куда надо и сколько надо.

«Здесь же скребли, сгребали руками, ногами, малыми саперными лопатками каменную крошку, пыль, доставали и носили грунт обвалившейся дороги. Все это сыпали меж бревен, и Верховодов, лично разгребая приносимое добро, видел, как опять меняются лица его водителей.

— Еще чуток, братва, и мы здесь сделаем международную трассу, — подыгрывал он общему настрою.

Семен Горовойх что–то крикнул в ответ, солдаты рассмеялись, и хотя Костя ничего не расслышал, тоже улыбнулся. Худо–бедно, но настил постепенно засыпался, и старший лейтенант уже прикидывал, как пойдет «ниточка». Мозг как бы опять разделился на две части: одна занималась дорогой, вторая — опять же в готовности, опять застыла в ожидании выстрелов. Кто успеет раньше: они или «духи»? Кто?..

Если о солдатском мужании матерям могут рассказать их командиры, то о нервах и переживаниях офицеров можно только предполагать и догадываться…

— Братцы, только не газовать и не дергаться, — чувствуя, что водителей больше всех вместе не собрать, дал последний инструктаж Верховодов.

Он направился к первой машине, у кабины которой уже замерли Угрюмов и Карин.

— Еду я, — отстранил их от дверцы старший лейтенант. — Петя, отгони подальше «бэтр», — показал Угрюмову на БТР рааведки, все еще стоящий на съезде с пастила. — Юра, ты порулишь мне, добро?

Рассказывается в сказке, что принцесса чувствовала горошину под множеством матрацев. Но так, как Костя чувствовал каждую неровность настила, ему бы та горошина булыжником показалась. Бревна дышали как живые. Но дышали, а не раскатывались, как до этого. И если только Юрка Карин не обманывает, — если его руки, зовущие к себе, не обманывают, как до этого обманывал и успокаивал он сам механика–водителя БТР, то вроде все нормально. Как вовремя ты, Юрка, сообразил о земельной подушке. Проще простого, но ведь надо додуматься… Все, Юрка на дороге, теперь тем более не спешить, вывести голубушку спокойно и чинно… Все!

Захотелось остановить «Урал», уткнуться лбом в руль — несколько минут назад водитель «бэтра» так и сделал, но Костя пересилил свое желание, погнал «Урал» к бронетранспортеру, освобождая место для других машин. Навстречу, махая зажатой в руке шапкой, бежал Угрюмов. Сначала Верховодов подумал, что он просит освободить ему место в кабине, но солдат, его угрюмый Угрюмов улыбался, и старший лейтенант высунулся в окошко.

— Кишлак, товарищ старший лейтенант! — крикнул Петя. — Кишлак виден. Дошли.

И тогда, остановив машину, Костя уперся лбом в сложенные на баранке руки.

— Дошли, дошли, — повторял Угрюмов. Уж если он не скрывал своей радости, то и себе старший лейтенант позволил повторить вслух:

— Дошли!

Кишлак оказался довольно большим. Ему было тесно в оставленном природой пространстве между двух горных хребтов, несколько десятков домов уже полезли по склонам вверх и издали казались ласточкиными гнездами. Во многих местах над крышами поднимались тонкие синие дымки, и уже по этому можно было определить: раз есть чем топить кухни днем, значит, есть что готовить, и вывод прост — кишлак достаточно богатый.

— Что, Петро, улыбаешься? — сам улыбаясь не меньше родителя, обнял за плечи Угрюмова старший лейтенант. — Или ханум каткую уже видел за дувалом?

Хорошо, когда командиру можно обнять своею солдата, хорошо, когда одинаковое настроение, хорошо, черт возьми, жить даже под афганским небом, если к тому же не жгут, не разрывают твою «ниточку». А еще лучше — не знать новостей, которые оглушают, переворачивают все с ног на голову, когда солдата уже нужно ставить по стойке «смирно» и отдавать боевой приказ…

Только увидев спешащего к нему Захира с неизменным связистом, Верховодов понял, что такая новость ему уготована. Угрюмов, увидев, как погасла улыбка на лице командира, обернулся найти виновника и так поглядел на афганца — впрочем, нормально поглядел, просто по–угрюмовски, что эмгэбэшник невольно замедлил шаг. Тогда Верховодов поспешил к нему навстречу сам: плохая весть лучше не станет, если ее не слушать.

— Мои передали, — Захир опять оправдательно посмотрел на рацию, — что два ваших летчика с подбитого вертолета находятся у Изатуллы. Их видели доверенные люди. Нам предложили вести себя так, чтобы Изатулла напал на нас. Надо обнаружить его и связать боем, а на помощь тогда наши высадят десант. Тогда будет какая–то возможность выйти на пленных.

— А дети? Что делать с детьми?

— И дети чтобы были живы, — опустив голову, словно это он отдавал такое противоречащее само себе приказание, сказал Захир.

— И рыбку съесть, и… — выругался Верховодов.

— И что? — не понял афганец.

— А как это им представляется? — старший лейтенант развел руками перед радиостанцией, словно через нее шел видеоканал с Кабулом. — Я с детьми в бой ввязываться не буду. Или — или.

— Они не приказывают, — поправил Захир. — Они просят подумать и решить.

Лучше бы Захир но уточнял. Когда есть приказ — военный думает, как его исполнить. Когда дают право выбора — мысль направлена на то, что выбрать. Жизнь же раз за разом убеждает, что раскаиваний в этом случае значительно больше, чем удовлетворения судьбой. Когда есть альтернативы — есть сомнения, есть сомнения — неизбежны и раскаяния.

«Если уж в самом деле идет нам здесь день за три, — ради грустной шутки прикинул Верховодов, — то я бы в первый день довез хлеб, во второй — вывез детей, в третий, так и быть, вышел на Изатуллу».

— А где сейчас твои «командос»? — спросил афганца.

Захир опять достал карту, указал на дорогу, идущую параллельно.

— Я передал, что дорога разрушена, они пошли в обход. Это часа на три–четыре дольше, — эмгэбэшник опять отвел взгляд.

«Совестливый ты мужик, Захир, — подумал Костя. — Чего стыдиться–то не своих решений?»