Норман Льюис - Вулканы над нами

— У них накопилась куча денег, которую некуда было девать; с этого началось. И вот они решили облагодетельствовать Гватемалу. Уверен, что уже где-то существовал план развития туризма, которым они сейчас заняты. Но до поры до времени они его придерживали. Если бы денег ассигновали раз в десять меньше, для дела было бы полезнее. Мы произвели бы раскопки и тем бы ограничились. Но «Юниверсал Компани» требуется сенсация. За свои денежки они хотят получить реконструкцию целого города майя, что-нибудь вроде нового Уксмала или Копана. Вам известно, что представлял собой Утитлан, когда мы начинали раскопки?

— Я вырос в этих местах. Там ничего не было — одни холмы.

— Мы раскопали двадцать восемь таких холмов. Потратили на это год. Элиот хотел снять верхний слой бульдозерами, но мы не позволили, боялись повредить сооружения. Первый раз в жизни мне довелось самостоятельно произвести такие крупные раскопки; я хотел сделать это как следует. Через несколько дней, после того как мы добрались до каменной кладки, является Элиот с неким Кольтхартом, которого рекомендует как специалиста по реконструкции древних сооружений. Отлично помню, я стоял на четвереньках, весь в земле, и расчищал зубной щеткой несколько футов стены, которую мы только что отрыли, искал — нет ли где-нибудь высеченной надписи. Элиот спрашивает, что это за стена? Я сказал ему правду, сказал, что не знаю, что это может быть все, что угодно.

— Что значит, вы не знаете, — говорит Элиот. — Вы специалист, значит, знаете. — Я не понял, шутит он или нет. Тон у него был любезный, как всегда.

— Я археолог, — сказал я. — И не люблю гадать. Когда придет время, я отвечу вам более точно. Это может произойти завтра, а может произойти и через полгода. А может случиться и так, что мы не узнаем этого никогда. Город был разрушен за три или четыре столетия до испанского нашествия.

— Хорошо, — сказал Элиот. — Подойдем к вопросу иначе. Исходя из того, что вам известно вообще о подобных сооружениях, чем могла быть эта стена?

Я еще не понимал, к чему он гнет. И просто чтобы доставить ему удовольствие, я сказал:

— Здесь мог быть зал для игры в мяч.

Я думал, что отделался от него, но не тут-то было. Позже я узнал, что он заочно прослушал краткий курс по археологии.

— Отлично, — говорит Элиот, — мистер Кольтхарт, будьте так добры, запишите. — Кольтхарт записывает, что я сказал. — А теперь, — Элиот обращается снова ко мне, — скажите, что у вас в том большом холме, который вы вскрыли?

— Остатки сооружения пирамидальной формы.

— Вы полагаете, что здесь был храм?

— Не исключено, — сказал я. — Мог быть и храм.

— А если не храм, — спрашивает Элиот, — что еще могло здесь быть?

— Что угодно, — сказал я совершенно откровенно. — Фактически, не считая некоторых пустячных сведений, мы не знаем о древних городах майя ровным счетом ничего. Некоторые специалисты, например Морли, думают, что в эпоху Старого Царства существовали женские монастыри. Если принять эту гипотезу, здесь мог стоять женский монастырь, но с тем же успехом это мог быть дворец верховного жреца, или астрономическая обсерватория, или даже голубятня для священных голубей. Что угодно.

И вернее всего — мы так ничего и не узнаем.

— Я вижу, все это довольно туманно, — сказал Элиот.

— Да, туманно, — сказал я. — Бывает, что археологу привалит счастье и он находит иероглиф с посвящением; иначе эти древние сооружения майя остаются загадкой.

— Понятно, — сказал он. — Ну что ж, это, собственно, я и хотел выяснить.

Он задал еще несколько вопросов, преимущественно технического характера, об изменениях в архитектуре зданий в разные эпохи, а потом подозвал Кольтхарта и самым обыденным тоном, как если бы речь шла о постройке нового складского помещения, поручил ему скалькулировать стоимость реконструкции трех храмов и шести общественных сооружений. Мы с Кольтхартом должны были вместе решать, где будут стоять эти здания и что это будут за здания — обсерватории, паровые бани или еще что-нибудь. Элиот сказал, что все детали предоставляет нам.

— А что же делать с оставшимися девятнадцатью холмами? — спросил я Элиота. — Что. станется с ними? Будем продолжать раскопки?

— Пока оставьте как есть, — сказал Элиот. — Посмотрим, хватит ли денег. Если позже нам потребуется еще несколько храмов или стадионов для игры в мяч, мы их используем. А не потребуется, сроем совсем. Надо, чтобы туристы имели ясную и понятную картину древнего города; лишние руины тут ни к чему. Как вы находите это, Вильямс?

— Чудовищно, — сказал я. — Совершенно чудовищно. Представляю, каково вам было это слушать. Между прочим, как вели себя чиламы? Я знаю, что они терпеть не могут археологических раскопок. Они считают, что мы оскверняем могилы их праотцев.

— Да, нас это тревожило, в особенности когда нам донесли, что они стекаются со всей округи со своими мачете и с запасом агуардьенте. Мы вызвали из города полицию, но испуг оказался напрасным. Они стали лагерем, выпили, немного покадили своими курениями и ушли назад. Мы даже были разочарованы.

— Мы уже давно оставили надежду понять этих индейцев, — вмешалась в разговор Лиза. — Никогда не знаешь, чего от них ждать. Наши слуги, например, ведут себя самым странным образом. Вы просто не поверите.

— Да, с нашей логикой в индейцах не разберешься, — сказал Гельмут. — Например, эти бандиты, о которых сейчас столько разговоров!

Уверен, что они выкинут что-нибудь совершенно неожиданное. Я слышал, их уже больше сотни и они попрятались в горах.

— По последним сведениям, их от тридцати до сорока.

— Элиотовские чиламы?

— Как будто да.

— Чиламы, — сказал Гельмут, — интереснейший обломок прошлого. Расовый реликт.

Насколько мне известно, это единственное племя, вырвавшееся из испанских клещей. Некоторое время они общались с завоевателями, но когда увидели, что ничего хорошего не получается, то попросту исчезли. Они ушли все до последнего человека со своими жрецами или шаманами, называйте как хотите, укрылись где-то в горах и держались там вплоть до отмены рабства, точнее будет сказать — до формальной отмены рабства. Вы, конечно, знаете, каково им пришлось на плантациях. И приходится по сей день.

— Да, это я как раз знаю.

— Элиот решил взяться за чиламов. Очередная дурацкая идея. Подойти к ним он не умеет. Я бы мог его научить. Попробуем задаться вопросом, что делает чиламов едиными?

Что спасло их от каленого железа испанцев? Религия, иными словами, шаманы. Шаманы, вот кто преграждает путь Элиоту, но он этого не знает.

— Кажется, уже знает.

— Ему нужно избавиться от шаманов. Тогда он сделает с чиламами все, что захочет.

Они пойдут за ним, как овцы. Они ведь даже не знают, когда сеять свой маис, пока шаман им не подскажет.