Владимир Матвеев - Золотой поезд. Повесть

На рассвете поезд влетел под вокзальный свод и замер у станции. Несколько человек с мешками и котомками за плечами бросились к подножкам вагонов.

- Чепляйсь, Ванько, подсоби с мешкам-то…

- Назад! - проревел Запрягаев, грозя высунутой в окно рукой.

Ошарашенные мешочники отскочили. Несколько минут спустя поезд, вместо того, чтобы двинуться дальше, перевелся на запасные пути и, обойдя два-три красноармейских эшелона, готовых двинуться в путь, скромно остановился за блестящим составом реввоенсоветского поезда.

- Смотри, - указал Запрягаев Реброву на соседей, - у них и броневички с собой. Видишь - на площадках. Приятно путешествуют…

- Да, полезные игрушки, с ними куда спокойней. Я еду сейчас к комиссару города. Ценности сегодня перегрузим. А ты под каким-нибудь предлогом уведи левых эсеров до двух часов дня.

- Ладно, пойду с ними рвать ручные гранаты…

Ребров поднял комиссара города с постели. Пошли вместе в комиссариат.

- Счастливо утек, - сказал комиссар на ходу, - немного опоздай, они бы в Вятке тебя захватили.

- Кто? За что?

- Да разве ты не знаешь, что Москва приказала тебя задержать? Наверное, эсеры постарались. Вот у меня с собой телеграмма.

Ребров прочел и усмехнулся.

Комиссариат помещался в бывшей духовной семинарии. Огромное здание ее одиноко стояло на крутом берегу Камы.

- Я тебе здесь и отведу помещение, тут сухо и хорошо, - сказал комиссар.

- Надеешься на своих ребят?

- А то как же?

- Напасть никто не может? Эсеры?

- До чехов далеко. А эти не посмеют.

- Тогда давай машины, я еду на вокзал за золотом, - сказал Ребров.

Через полчаса Ребров был на станции. Золотой поезд охраняли дружинники-большевики. Запрягаев исполнил обещание и увел Воздвиженского и его отряд на стрельбу.

- Наваливай, ребята, мешки, - поторапливал Ребров, - надо успеть, пока эсеры не вернулись.

К 12 часам было погружено все.

Когда Запрягаев привел со стрельбы левоэсеровских дружинников, поезд стоял на том же месте, и его по-прежнему охраняли часовые. Как ни в чем не бывало, Запрягаев дружелюбно сказал Воздвиженскому:

- Вот мы и дома. Отдохнем немного, измучились ребята. Давай-ка, брат, сегодня и твоих поставим в наряд.

- Давно пора, - немного обиженно ответил Воздвиженский.

С необычайным для них усердием взялись теперь эсеровские дружинники за караульную службу. Урок Реброва, видимо, не прошел даром для Воздвиженского. Он подтянул туже ремень, повесил на нем кобуру с револьвером и почти каждые полчаса обходил весь состав, делая замечания часовым.

- Старается, - смеялся Запрягаев, глядя на Воздвиженского и весело подмигивая Реброву.

- Зайди ко мне, - позвал его из своего купе Ребров. Он плотно притворил дверь, сел рядом с Запрягаевым и сказал:

- Слушай, я говорил по проводу с Головановым, - деньги мы оставим в Перми. Золото решено спрятать в Кизеловском районе в шахтах. Завтра утром я еду в Кизел. Ты останешься здесь, чтобы наш отъезд был не так заметен.

- Нашел для меня дело! - сказал Запрягаев.

- Потерпи. Теперь для нас выгодно, чтобы поезд был на виду. Собьем со следа. Ты выставь внешние караулы, делай вид, что в поезде по-прежнему находится золото.

- Значит, завтра ты снова в путь? - спросил Запрягаев.

- Да.

- А что с эсерами?

- Воздвиженского без меня не трогай, пусть пофорсит. Пустые вагоны могут стеречь и эсеры…

Впервые за трое суток отдыхали дружинники. Одни отсыпались за бессонные ночи, другие строчили письма своим в Екатеринбург. Был теплый летний вечер. Запрягаев с тремя ребятами мурлыкал сибирскую песенку:

Белозипунников, левый эсер, с рыжеватой бородкой и с нависшими веками, в офицерской фуражке, неведомо где раздобытой, стоит у зеркального стекла вагона и смотрит в далекий лес. В его приземистой фигуре есть что-то похожее на бывшего царя. Вернее, Белозипунников похож на дешевый царский портрет. На нем солдатские обмотки, рваные штаны и башмаки. Но сейчас с платформы видна только верхняя половина его туловища. Офицерская же фуражка, пушистые усы и круглая борода привлекают внимание прохожих.

Мешочники, потерпевшие утром неудачу, в течение всего дня следят за прибывшим поездом.

- Гликося, гликося, Спиридон Вахромеевич, - неуж чаря везут? - с испугом кричит баба с котомкой на спине.

- Чего треплешь? Какой там царь? Шары-то вылупила.

- Да вона. Тамо. Истинный бог - он!

Мешочник, взглянув на Белозипунникова, вздрогнул от неожиданности и сам зашептал бабе:

- И в сам деле он. А ну-ка убирай скорей ноги, старуха.

Через полчаса на станции прошел слух о том, что большевики везут неизвестно куда царя и царскую семью.

Ставни домов закрыты. Калитки замкнуты на крепкие замки. Город крепко спит. Спят караульщики - не слышно их стукалок. Тихо и мертво кругом.

С шумом распахнулись ворота комиссариата. По заснувшей улице защелкали о булыжники мостовой железные подковы. Отряд всадников сломя голову промчался по улице и вмиг оцепил близлежащий квартал.

- Вставай!

- Открывай! - послышались крики всадников и неистовый стук кнутовищами по закрытым дверям и калиткам.

- Спаси, господи! - зашептали за ставнями и зашлепали туфлями.

- Опять облава!

- И все ловят, и все ловят кого-то.

Неодетые, в одном белье, бледные от испуга люди с трудом открывали двери своих душных и тесных домов.

Кавалеристы шумно врывались в квартиры. В затхлых комнатах запахло прелой кожей и лошадиным потом.

- Нет у нас никого. Нету ничего, - жалобно вздыхали хозяева и тащили ключи от сундуков, шкафов и чуланов.

- Кошек!

- Кошек! - кричали кавалеристы обалдевшим и ничего не понимающим хозяевам.

- На кухню!

- На печках! - скомандовал старший, и сам принялся обшаривать крашеные деревянные полати, пугая важных усатых тараканов, в панике падающих на пол.

Через минуту в его руках извивалась пестрая кошка. Он опрометью бросился вон из комнаты, опрокинув по дороге табурет со стоявшем на нем тазом. Его товарищи вместе с ним выскочили на улицу и, вскочив на лошадей, понеслись обратно.

- Маруську, Маруську взяли! - пронзительно вдруг закричала хозяйка.

Целый день пришлось пробыть Реброву в городе, и только к часу ночи вернулся он к эшелону. Едва-едва он забылся в полусне, как застучали в его куле.

- Ребров, от комиссара нарочный!

- В чем дело?! - вскричал Ребров.

Уже по дороге в машине нарочный взволнованно объяснил Реброву, что в городе тревога. Комиссар спешно выехал в комиссариат.

- Налет? Нападение? - спрашивал Ребров.

- Не знаю. Комиссар вызвал отряд, - рассказывал нарочный.

Здание бывшей семинарии было почти все освещено, когда к нему подъехали Ребров с нарочным.