Луи Буссенар - Банда поджигателей, или Бандиты из Оржера

Следовательно, необходимо, чтобы Кассационный суд передал полномочия вести расследование по делу об оржерских бандитах суду какого-либо одного департамента. Нам представляется, что это должен быть Эр-и-Луар, так как последнее преступление, повлекшее за собой многочисленные аресты, произошло именно в этом департаменте, и т. д.»

Чтобы удовлетворить просьбу органа исполнительной власти, Кассационный суд назначил Эр-и-Луар местом расследования преступлений поджигателей, немалая часть которых была арестована стараниями мирового судьи города Оржера. Все полномочия по ведению дела были переданы Уголовному суду вышеупомянутого департамента и представителю судебной полиции, председателю суда города Шартра.

Убийство на ферме Мийуард, относящейся к кантону Оржер, получило название Оржерское дело, а все члены банды, участвовавшие в совершении упомянутых преступлений, стали именоваться Оржерские бандиты.

Расследование требовало допроса бесчисленного количества свидетелей и подвигалось крайне медленно. За исключением Кривого из Жуи, который давно во всем сознался, и Рыжего из Оно, чье хвастовство доходило даже до того, что он приписывал себе преступления, которых не совершал, большая часть арестованных отказывалась признаваться в содеянном. Иногда они сознавались в каких-то вымышленных преступлениях, потом начинали все отрицать, издеваясь над судьями и стараясь любым способом вывести их из равновесия. Почти все бандиты выказывали невероятный цинизм и, когда их наконец уличали при помощи неопровержимых доказательств, начинали похваляться совершенными злодеяниями, преувеличивая жестокость содеянного, словно получая какое-то дикое наслаждение от того ужаса, который внушали окружающим. Лишь один разбойник выказал если не раскаяние, то хотя бы тень его, что привело судей в недоумение, так как меньше всего этого можно было ожидать от Толстяка Нормандца, верного пса главаря поджигателей.

В один прекрасный день, умело направляемый умным и неподкупным Жилем Марнуа, который тогда занимал пост председателя суда, разбойник поддался необъяснимому порыву, который иногда заставляет преступников открывать самые сокровенные тайны.

— Мое настоящее имя, — начал он, — Жак Бувье. Сорок шесть лет назад я родился в Сен-Кристоф-де-Майенне и, потеряв родителей, четырнадцати лет от роду занялся воровским ремеслом. Год спустя, попрошайничая и подворовывая, я проходил через деревушку Анжу и повстречал отвратительную женщину, сообщницу бандитов, которая вербовала молодых людей. Она разрешила остаться у нее. Через несколько дней разбойники взяли меня на дело — я должен был караулить, пока они грабили чей-то дом. Всего оттуда унесли полторы тысячи ливров серебром, огромное количество одежды и постельного белья. Мне достались какие-то обноски, но бандиты пообещали, что я получу хорошее вознаграждение, если не буду болтать и стану выполнять все, что скажут.

Не прошло и двух недель, как разбойники ограбили ферму и действительно допустили меня к дележу добычи, но хозяйка, которой я ни в чем не мог отказать, быстро вытянула у меня все деньги. Тогда я зазвал приятеля, который был старше меня на два года, в кабак, напоил, а потом затеял ссору. Переругиваясь, мы вышли на улицу. Оказавшись за спиной у приятеля, я выхватил нож и всадил ему между лопаток. Он умер на месте, а я забрал его деньги и часы. Я бежал и нанялся на военную службу в Индию. Семь лет я был образцовым солдатом. Господи, почему я не остался честным! Но в душе я оказался неисправимым негодяем. Однажды я увидел, как мой товарищ пересчитывал деньги, которые скопил, чтобы послать родителям, я не выдержал и украл их. Все открылось, меня выпороли и с позором выгнали из части. Я вернулся во Францию, но по-прежнему не мог работать, меня тянуло на воровство, и на этом пути я ни перед чем не останавливался. Однажды утром я постучал в дом церковного старосты в приходе Ван. Его самого не было дома, но старая служанка впустила меня и накормила. Перерезав ей горло садовым ножом, я взломал секретер и украл три тысячи ливров и драгоценности. На эти деньги я накупил разного барахла, стал торговать вразнос и в конце концов обосновался в городке Лорьян. Так прошло пять лет. Стараясь работать как можно меньше, а развлекаться, наоборот, насколько хватало сил, скоро я пустил весь товар по ветру и занялся привычным делом. Обдурив немало народу, я решил сделать передышку и перебрался в Сен-Бриек, где завербовался в солдаты.

Началась Революция. Я плохо выносил военную дисциплину, которая, надо сказать, была не особенно строгой. Но я не знал никакого удержу — на замечание командира я ответил потоком ругани и угрожал ему оружием. Меня схватили, судили военным трибуналом и приговорили к десяти годам принудительных работ. Девять месяцев спустя я бежал с каторги в Бресте. В шести лье оттуда я встретил другого беглеца, в тот же вечер мы убили какого-то всадника и поделили добычу. Я прятался в городке Лаваль и однажды встретил в кабаке троих контрабандистов, братьев Лаваль, которым с началом Революции пришлось бросить свое дело и стать бандитами. Трудно сосчитать, сколько убийств и ограблений мы совершили за те полгода, что я провел в их компании. При одной мысли об этом волосы встают дыбом. Когда у нас появлялись деньги, мы отправлялись в Париж и устраивали кутеж. Однажды, когда я опять швырял направо и налево награбленное золото, судьба столкнула меня с Цветком Терновника, предшественником Фэнфэна, который приехал в Париж по делам и за развлечениями. Я много слышал об этом человеке и сильно впечатлился его щедростью и внушительным видом. Он принял меня в банду. Когда его сменил Фэнфэн, я стал доверенным лицом нового главаря, привязался к нему и с тех пор никогда не покидал. Не ждите от меня рассказа о нем. Фэнфэн был добр ко мне и даже по-своему любил. Я не могу предать Главаря.

Признаюсь во всем, что совершил, участвуя во всех самых ужасных преступлениях банды. Я пролил столько крови, что в ней можно захлебнуться! Исторгал такие стоны из своих жертв, что их испугаются и в аду! Я чудовище. Вы отрубите мне голову и будете совершенно правы. Я останусь верен своему командиру, но знайте, что если бы он заговорил, многие высокопоставленные лица, которых даже правосудие не решается тревожить, потеряли бы покой и сон! Среди его сообщников не только обычные бандиты вроде меня. У нас были помощники, которые, может, и не поджаривали фермеров на медленном огне, но оказали Фэнфэну неоценимые услуги и немало прибавили к нашей страшной славе. Кроме того, вам должно быть известно, что по происхождению он принадлежит к одной из самых известных семей в нашем крае и, если ему вздумается устроить скандал, откроются ужасные вещи. Ну, довольно! Все это меня не касается. Я расплачиваюсь за свои грехи и хочу только одного — скорее бы все кончилось. Правду сказать, уж лучше эшафот, чем такая жизнь.