Алекс Грин - Всемирный следопыт, 1930 № 12

Прошло несколько дней, и по острову разнеслась ошеломляющая весть: все ссыльные кубинцы «высочайшей милостью» получали свободу и могли возвратиться на родину. Негры и мулаты не верили своим глазам и ушам и ходили, шатаясь как пьяные.

Работавший в правительственном учреждении креол рассказал им, чем была вызвана «амнистия»: ему удалось подслушать разговор губернатора и судьи. Кубинцы торжествовали: значит, не зря был совершен побег, стоивший столько трудов и лишений!..

Месяца через полтора все ссыльные вернулись на родной остров. На пристани порта Матансос их встретили Мануэль Корезма, Заморра, Нунец, Жуан Фернандец и другие беглецы. Тут же стоял и Рафаэль, весь в черном, сосредоточенный и грустный. Все были в сборе — не хватало только дона Эстебана.

Бочка из-под пальмового масла оказалась гробом старому революционеру.

Волна стачек катилась за волной, перебрасывалась с места на место, на время стихая в одном месте, усиливаясь в другом.

Сентябрь, октябрь — месяцы бурного роста забастовочного движения.

Столкновение рабочих с войсками в Либаве (3 сентября), расстрел казаками рабочего митинга в Тифлисе (11-го), демонстрация во Владикавказе (17-го), противоправительственная демонстрация в Варшаве (17-го), вооруженное нападение на рижскую тюрьму с целью освобождения политических заключенных (20-го), аграрные беспорядки в Вятской губернии, резолюция студенческих сходок различных учебных заведений об использовании помещений для открытых митингов, ряд террористических актов — все это только эпизоды непрерывно нараставшей волны.

Страна напоминала гигантский кипящий котел.

Атака переходила в штурм самодержавия.

Положение стало напряженным до крайней степенно 2-го в Москве забастовали типографские рабочие. 6-го забастовка перекинулась на пекарни, городские предприятия, фабрики и заводы. На улицах происходили митинги и манифестации. Стали учащаться столкновения с полицией и казаками. Две силы — революция и самодержавие стояли лицом к лицу, готовясь вцепиться друг в друга.

10-го в Москве началась всеобщая стачка рабочих.

16-го (3) забастовка перекинулась в Петербург и привела к организации «революционного рабочего самоуправления». 13-го октября состоялось первое заседание Совета рабочих депутатов.

20-го (7) стала Московско-Казанская ж. д. На следующий день бастует весь московский железнодорожный узел, кроме Николаевской дороги и Савеловской ветки. Начинают бастовать Либаво-Роменская, Привисленская и Полесская ж. д., 23-го забастовала Николаевская дорога, Екатерининская, Харьково-Николаевская и др.

Главнейший нерв страны — железные дороги — замер.

Жизнь приостановилась.

Ночью 26-го (13) в Петербурге состоялось первое заседание Совета рабочих депутатов.

27-го (14) Трепов издал свой знаменитый приказ: «холостых залпов не давать, патронов не жалеть».

Но это не помогло. Началась всеобщая забастовка.

Правительство растерялось. Оно пошло на уступки. 30 (17) октября появился царский манифест о даровании «возлюбленному русскому народу» свобод и конституционных прав.

«Царь далеко еще не сдался. Самодержавие вовсе еще не перестало существовать. Оно только отступило, оставив неприятелю поле сражения, отступило в чрезвычайно серьезной битве, но оно еще далеко не разбито, оно собирает свои силы», — писал В. И. Ленин.

Слова тов. Ленина подтвердились. Сделав уступки, самодержавие перешло в решительное наступление.

Вышедших на улицы с красными флагами рабочих войска начали расстреливать. В десятках городов опять начались еврейские погромы. За пять дней погрома в Одессе было только убитых 1000 человек.

Погромы происходили в Киеве, в Симферополе, в других городах. В Москве был убит черносотенниками большевик Бауман.

Но не так-то легко было расправиться с восставшим народом. Дальнейшей борьбой начали руководить советы. Петербургский совет издавал распоряжения, и царское правительство, боясь рабочего класса, не решалось арестовать членов совета.

8 ноября вспыхнуло восстание кронштадтских матросов. Оно было подавлено. Полевому суду было предано около 300 солдат, 3000 матросов и более 80 гражданских лиц.

И вот совет об’явил всеобщую забастовку, требуя отмены полевых судов и смертной казни. Это было требование, показавшее, что правительство вынуждено считаться с советом. Оно объявило, что арестованные не будут отданы под полевой суд.

На заводах началось изготовление оружия для восстания.

11 ноября совет ввел 8-часовой рабочий день.

По образцу петербургского, образовывались советы и в других городах. В течение ноября возникают советы в Одессе, Киеве, Костроме, Ростове-на-Дону и Нахичевани, Николаеве, Екатеринославе, Белостоке, Баку, Самаре, Саратове.

В конце ноября в Севастополе вспыхнуло новое восстание Черноморского флота. Матросов повели разгонять митинг рабочих. Матрос-большевик Петров в ответ на приказ офицера стрелять в рабочих выстрелил в офицера и убил его. Это послужило сигналом к восстанию флота. R этой борьбе моряки показали примеры героизма и беззаветной преданности революции.

В главе восставшего флота стоял лейтенант Шмидт. Восстание было подавлено.

Мы приведем здесь выдержку из речи Шмидта на суде, приговорившем его к расстрелу.

«…Да, с нами народ, весь, всею своею стомиллионной громадой. Он, истощенный и изнемогающий, голодный, изрубцованный казацкими нагайками. Он, этот народ с засеченными стариками и детскими трупами. То были дни истязаний крестьян в шести губерниях за то, что они обезумели от голода и, смотря на своих пухнувших детей, потеряли сознание неприкосновенности собственности… Не горсть матросов, не гражданин Шмидт здесь перед вами, — перед вами здесь на скамье подсудимых вся 100-миллионная масса России, ей вы вынесете ваш приговор, она ждет вашего решения!»

Вслед за севастопольским начались восстания в других городах. 28-го забастовал батальон солдат в Ташкенте. Они были расстреляны. Тогда начались волнения среди солдат в десятках городов — в Курске, Харькове, Варшаве, Сухуме…

Бастовали десятки и сотни предприятий по всей России.

Столкновения рабочих с полицией учащались.

Рабочие массы не были вооружены, не были подготовлены к вооруженной обороне.