Ярослав Гашек - Всемирный следопыт, 1930 № 09

Льды встретились сравнительно поздно — на 77 градусе 22 минутах сев. широты. В прошлогодний путь «Седова» кромка повстречалась южнее.

Ночь с 21 на 22 июля была первой ледовой. Утром 22-го с бортов «Седова» раздались первые выстрелы по медведям. Их было трое. Грязно-желтые длинношерстные звери с удивлением рассматривали с ледяных плит невиданное чудовище — ледокол. Двое из них поплатились за свое любопытство жизнями. Третий удрал, скрывшись за торосами.

22-го к вечеру в сильный бинокль впервые заметили туманные очертания далекой еще Земли Франца-Иосифа. Через несколько часов — радостное известие: радисту Гигршевичу удалось связаться по радио с колонистами. Колонисты сообщили: «Подход к Земле Франца возможен вдоль островов Гуккера, Скотт-Кельти и Мертвого Тюленя. В районе станции крупно битый торосистый лед и айсберги».

Поздно ночью — при неистовом желтом свете низкого солнца — ледокол вошел в бухту Тихую у Земли Франца-Иосифа. Якорь брошен у самой северной в мире радиостанции. Над станцией — флаг СССР. На берегу — взволнованные зимовщики, люди, в течение года прожившие среди льдов и белого молчания Арктики, вдали от жизни, от близких, от людей. Зимовщики салютуют нам выстрелами, радостно машут руками и на шлюпке спешат к ледоколу. Те, кто видел в прошлом году начальника станции Ильяшевича, узнают его с трудом, — широкая борода, загоревшее под полярным солнцем, обветренное лицо, глаза, горящие энергией и нескрываемой радостью. Вот и остальные — Шашковский, Кренкель, Муров, Георгиевский, Алексин, Знахарев. Гости — на ледоколе. Несколько часов подряд длятся взаимные расспросы, выспрашивания, обмен впечатлениями. Наконец маленький банкет в помещении радиостанции — и снова спешная, лихорадочная работа. Первая смена сдает станцию второй, Ильяшевич — Иванову. Команда «Седова» приступает к строительным работам, к выгрузке продовольствия. Строится научная обсерватория, расширяется помещение радиостанции. Часть команды остается продолжать работы, размещать продовольствие, новые зимовщики с’ехали уже на берег и водворяются в новом самом северном в мире человеческом жилище. «Седов», не дожидаясь окончания этих работ, временно покидает бухту Тихую.

Снова посетили мы исторический мыс Флора — места знаменитой встречи Фритиофа Нансена и Джексона, посетили окруженный сверкающими айсбергами остров Мак-Клинток, угрюмый остров Белла, на берегу которого дико серели громадные кости кита и лежала полуразбитая шлюпка, оставшаяся здесь от экспедиции лейтенанта Ле Смита в 1881 году.

Наиболее интересное из мест, посещенных седовцами в эту экспедицию, остров Алджер, место зимовки в 1901 году американской экспедиции Болдуина. Мы нашли строения, в которых жили зимовщики, ящики, медикаменты и даже остатки кофе, которым они питались. Мы нашли сани, бутылки, домашнюю утварь. К сожалению, неизвестные люди недавно, видимо, побывали здесь и варварски отнеслись к предметам и памятникам истории завоевания Арктики. На всем следы невиданного разрушения, хозяйничания чьих-то рук. Профессор Визе, оставивший в 1914 году в одном из этих строений письмо, не нашел его. Неизвестные люди, посетившие остров незадолго до нас, унесли письмо. Водрузив на Алджере советский флаг, Седовцы возвратились на поджидавший их ледокол, и «Седов» отправился обратно в бухту Тихую. Время не ждало. «Седов» простоял только сутки в Тихой и двинулся во льды, к выполнению второй, еще более трудной и ответственной. задачи, стоящей перед ним. В бухте Тихой осталась новая смена зимовщиков, и среди них первая женщина на Франце-Иосифе и первая зимовщица — биолог Демме.

И вот — снова борьба со льдом. «Седов» спешит к Новой Земле, к условленному месту встречи с ледоколом «Сибиряков», вышедшим из Архангельска с запасами грузов для экспедиции. На «Сибирякова» же должны были передать зимовщиков— колонистов на Земле Франца-Иосифа, ныне возвращающихся на родную землю.

День 6 августа застал нас в тяжелой борьбе со льдами. Выискивая трещины и полыньи, ледокол с неослабным упорством втискивался в них, расширял и, медленно раздвигая тяжелые ледяные плиты, продвигался к цели. Цель — Русская гавань, не посещавшаяся еще ни одним кораблем. Только лейтенанту Седову, чье имя носит наш ледокол, удалось в 1914 году на собаках добраться до этого места и нанести его на карту. После нескольких суток, в течение которых ледокол боролся со льдом, мы вышли на чистую воду, встретившую нас далеко не гостеприимно, взявшую наш ледокол в переделку сильнейшего шторма. И наконец — берега Новой Земли, Русская гавань и поджидающий нас «Сибиряков».

Здесь — неожиданная и счастливая находка. Честь ее принадлежит писателю Соколову-Микитову, корреспонденту «Всемирного Следопыта», участнику экспедиции. Им найден на берегу бухты буек, брошенный в море Болдуином с берега Алджера двадцать восемь лет назад. Внутри буйка оказались две записки на английском и норвежском языках, сообщающие американскому консулу — на случай, если к таковому попадет буек — о положении экспедиции. Заканчивается сообщение следующими словами:

«В ближайшее время иду на собаках на север. Вернусь, может быть, не добившись успеха, но не побежденным».

С «Сибиряковым» пришли письма, газеты, вести с родины, с материка. Седовцы жадно набросились на них. Колонисты с Франца-Иосифа, которых мы возвращали их близким, попрощавшись с седовцами, перешли на «Сибирякова». «Сибиряков» доставит их в Архангельск.

С первого же часа встречи обоих ледоколов началась перегрузка кардифского угля с «Сибирякова» на «Седов», перегрузка доставленных нам новых запасов продовольствия и снаряжения. Ведь впереди путь к неведомой Земле Северной, высадка на необитаемый и не посещавшийся никогда до сих пор людьми берег колонистов во главе с Ушаковым, снабжение их всех необходимым… А полярная зима не за горами. Приближение ее чувствуется с каждым днем все сильнее. Все резче ветры, все тяжелее лед, все ниже температура…