Лилия Гаан - Любовь и война Майкла Фрейзера. Книга 2. Сад земных наслаждений.(СИ)

Они не успели поздороваться, как Фанни забросала своих гостей информацией о нарушениях игроками правил игры в гольф, жалобами на правление клуба - в общем, всё как всегда.

От этих речей, высказываемых суровым и безапелляционным тоном, у Майкла заныли зубы, как свои, так и вставные, и он с трудом сдерживался, чтобы не попросить хозяйку заткнуться и дать гостям посидеть в тишине.

Мейбл с мужем подъехали к обеду, который по сложившейся ещё в доме лорда Мадресфильда традиции, состоял из отварной морковки, картофеля и вываренной до кашеобразного состояния капусты. Вместо аперитива предлагался сок из цветной капусты. На десерт подали свекольный пудинг с патокой.

Вежливый Кентсом что-то вяло пожевал, вежливо поклацав по тарелке ножом и вилкой. Мэйбл объявила, что сидит на диете, и после пяти часов ничего не ест. Памела же, не моргнув глазом, ловко расправилась с морковкой.

А вот Майкл мрачно уставился на чопорное лицо хозяйки. Ну, зануда, берегись!

- Мой врач считает, что мне вредно есть отварную морковь, и настойчиво рекомендует потреблять мясо и рыбу, - противным голосом загнусил он,- на худой конец, не откажусь от яичницы с беконом и сэндвича с огурцом. Хотя они и не входят в число моих любимых блюд!

Фанни язвительно заметила:

- Ваш врач, очевидно, желает, чтобы у вас появились проблемы с пищеварением!

- Нет, он заботится о том, чтобы у меня все в порядке было с головой.

Ещё по паре фраз с обеих сторон, и разгорелся обычный скандал, без которого не обходилась ни одна встреча Фрейзера с Фанни. Напрасно Памела пыталась вмешаться, пока ему не подали яичницу с беконом Майкл не оставил хозяйке дома ни одного шанса заткнуть себе рот.

Мэйбл с открытым неодобрением наблюдала за пикировкой отца и тетки, а вот Кентсом, на которого и была рассчитана эта сцена, наоборот слабо улыбался.

У Фанни все-таки хватило совести после ужина оставить мужчин с бутылкой неплохого портвейна. И вот тут-то между ними и состоялся знаменательный разговор.

- Ты хотел меня видеть, дорогой зять?

Кентсом не принял нарочито язвительного тона.

- Да! - мрачно ответил он, и после довольно длительной паузы, добавил. - Это конфиденциальная беседа, и пусть все останется между нами.

Фрейзер нахмурился, почувствовав, что услышит, нечто неприятное.

- Я иногда много говорю,- неприязненно заметил он,- но никто ещё не называл меня болтуном!

И герцог вновь надолго замолчал, а Майкл не торопил зятька - пусть соберется с мыслями. Нелегко, наверное, в его-то возрасте!

- Нам надо развестись с Мэйбл! - наконец, выдал тот.

Фрейзер не удивился. Подобный ход событий можно было предугадать ещё на свадьбе этой курьезной парочки. Они и так долго продержались!

- Что так? Моя дочь оказалась плохой женой?

На худых щеках Кентсома прорезались вертикальные морщины.

- Мэйбл - очень хорошая жена и мать, о лучшем просто грешно желать, но...

- Проблемы с потенцией? - с восторгом осведомился Майкл.

- Нет! - все-таки блеснули насмешкой глаза собеседника. - Дело в другом! Я серьезно болен - у меня лейкемия. Предстоит операция, длительное и тяжелое лечение - скоро я превращусь в полного инвалида, и мне бы не хотелось, чтобы Мэйл потратила свою молодость, ухаживая за больным стариком!

Фрейзер сурово нахмурился. В общем-то, ему были понятны тревоги Кентсома, но неужели сама Мэйбл потупит настолько подло?

- А что по этому поводу думает моя дочь? Она так же считает, что вам нужно развестись?

- Мэйбл ничего не знает! Я не хочу ей ничего говорить - тайно уеду в Германию, а мои адвокаты начнут процедуру развода!

Майкл невесело рассмеялся. Нет, даже став седым, этот придурок ничуть не изменился!

- Вечно у тебя, Эдвин, какие-то дикие идеи на счет развода через адвокатов! Да Мейбл с ума сойдет, услышав от этих господ о разводе, и не успокоится, пока не узнает, в чем дело!

- Вот поэтому я прошу вас вмешаться и все объяснить жене!

У Фрейзера надменно задрался подбородок. Он был по-настоящему оскорблен.

- Я не был девочке хорошим отцом,- сухо признал он фиаско своих отношений с дочерью,- и всё же достаточно уважаю Мэйбл, чтобы рекомендовать ей поступить столь мерзким образом. За все эти годы мы мало виделись, но Памела постоянно переписывалась с падчерицей, и я знаю, что вы находили общий язык, много путешествовали, объездив чуть ли не весь мир. Мейбл писала, что не знает ни в чем отказа, и что муж буквально боготворит её. И как же вы - человек, которым она так восхищается и которого настолько любит, можете обречь её на предательство? Как ваша жена дальше будет жить, имея на совести брошенного в болезни и горе любимого человека? Как смотреть в глаза собственным детям?

- Я не хочу, чтобы Мейбл меня жалела, не хочу быть ей в тягость!

- Вы оскорбляете мою дочь, отказывая ей в способности к милосердию и самопожертвованию!

- А как же ваша ненависть к моему деду за его теорию "Сада земных наслаждений"?

Майкл презрительно фыркнул.

- Я много думал об этом, и пришел к выводу,- веско заявил он,- что в вашей семье неправильно трактовали слова старого джентльмена. Но не об этом сейчас речь! Мир устроен так, что каждый человек, независимо от положения, возраста и состояния кошелька рано или поздно проходит через испытание, проверяющее силу его характера. В нашем случае это была война, Мейбл же придется пройти через болезнь любимого мужа. Это жизнь... нравится нам или нет, но она такая!

- Однако вы философ, Фрейзер!

- А что такое философия? Всего лишь заинтересованный взгляд на то, что происходит вокруг!

Майкл настолько забил себе голову сходством Марка Гершеля с кем-то из своих знакомых по Заполярью, что едва вернувшись из Англии, кинулся в библиотеку, где скрупулезная Пэм хранила альбомы с семейными фотографиями, аккуратно расфасовав их по годам и событиям.

Его военный альбом помимо снимков из Бурдшира и Каира, насчитывал несколько десятков фотографий, сделанных как в Ваенге, так и в Полярном. Были здесь и несколько групповых снимков с летчиками из 151 авиакрыла, рождественское фото на фоне елки в английской миссии, и даже дружеские снимки в обнимку с советскими летчиками.

В помещении библиотеки обычно царило запустение - дети читать не любили, Майклу было некогда, а Пэм, если и использовала комнату, то только для заседаний женских благотворительных комитетов. Но сегодня к удивлению отца там торчала его младшая дочь. Бонни - любимица семьи, была очаровательной, но, увы, совершенно безголовой, вследствие чего с трудом осваивала школьную программу.

Майкл не на шутку удивился, увидев свое чадо, увлеченно роящейся в каких-то журналах.

- Бонни, ты что-то ищешь?

- Да! - подняла дочь на отца оживленно сверкающие глаза. - У нас ретро-вечеринка, и я копаюсь в старых журналах мод, подыскивая себе фасон платья!