Василий Ян - Всемирный следопыт, 1929 № 01

— Ты права: рукопись написана по-гречески, «руми». Если я спишу все, что там написано, то вместе с Курбаном мы переведем фирман и напишем его по-туркменски.

— Хорошо. Ты останешься один. Тебе никто не будет мешать. Люди будут сторожить палатку, чтобы никто не вошел.

Мердан шепнул:

— Не верь женщинам. Они хитрые. Лучше отдай ей это назад.

Я ответил Биби-Гюндюз:

— Хорошо. К утру я тебе все переведу.

Мое сердце трепетало. Неужели в моих руках в самом деле документ древностью в две тысячи лет? Ведь это же величайшая редкость! Что скажут все академики Лондона, Берлина, Парижа! И в какой ярости будет Хэнтингтон, шагающий сейчас по соленым тропинкам Немексара, что не он нашел документ Александра, а московский варвар, один из коварных восточных «хэмбог»!..

Меня провели в другую палатку. Старый мулла, ненавидевший «кафиров», сел около меня и сонными глазами следил за моими действиями. Вскоре он свалился набок и крепко заснул. Я же всю ночь возможно тщательно копировал свиток, бывший около метра длины. Приблизительно я догадывался о содержании свитка. Это не был указ Александра Македонского, но тем не менее это была рукопись его времени.

У входа в палатку некоторое время шептались две женщины; одна из них опиралась на старинное ружье-мултук. Вскоре обе куда-то скрылись. Из крайних палаток доносились песни и удары бубнов: это кочевницы забавляли моих спутников — угрюмого Мердана и веселого Курбана…

Уже сгорели две сальных свечи и сквозь щели шатра стал пробиваться рассвет, когда я опустил голову на ковровый хуржум и закрыл глаза.

Утром Биби-Гюндюз угостила нас пловом с финиками. Она уже не была в своей золотой тиаре и походила на других женщин ее лагеря. Деловито осмотрела она наших коней и легко бегала между палатками, ловя разбежавшихся ягнят.

Я вернул ей амулет — серебряную кукурузу — и заявил, что это действительно указ самого Искандера (зачем разрушать иллюзии ее рода?), но что мне трудно было перевести указ на туркменский язык…

Мы двинулись в путь.

Часов через шесть на склоне оврага мы увидали профессора Хэнтингтона. Верблюды со спутанными ногами отыскивали в степи колючки. Хантингтон, сидя на вьюке, читал свою маленькую карманную библию.

— Все ли благополучно? — спросил я. — Отчего вы не идете вперед?

— Как видите, все отлично. Сегодня воскресенье, когда я считаю долгом, как верующий, не двигаться с места и проводить время в размышлении. А кроме того, я подумал, что, может быть, вы меня догоните. Здесь есть небольшая лужа с малосольной водой, которую лошади пьют. Одним словом, все ол-райт…

Через полгода я беседовал с профессором В. К. Ернштедтом [46] Профессор В. К. Ернштедт читал лекции в Ленинградском университете по древне-греческому языку и палеографии — науке о древних рукописях. ), известным эллинистом, автором исследований о греческих рукописях, палимпсестах [47] Палимпсест — рукопись, на которой стерт первоначальный текст и написан новый. Ученым часто удавалось восстановить первоначальный текст и получать ценные древние записи. ) и намогильных надписях.

— Мне жаль, — сказал профессор, — что вы не представили подлинника, однако, текст говорит многое. Это письмо к Александру, написанное одним из его воинов в последний период жизни Белиного авантюриста, когда он был уже властителем всей Передней и Центральной Азии и находился в Экбатане. Я перевел вам весь текст. Он написан некоим беотийцем [48] Беотия — провинция в древней Греции, из которой много колонистов переселилось на берега Малой Азии. ) Аристоником, манера письма и сокращения слов, «титлы», также подтверждают беотийское происхождение рукописи. В книге Флавия Арриана о походах Александра упоминается некий Аристоник, «кифаред», гусляр или цитрист, будто бы убитый скифами-массагетами [49] Скифы — собирательное имя для различных народов индо-германского корня, кочевых и земледельческих, живших за несколько сот лет до начала нашего летоисчисления на равнинах Средней Азии, Кавказа, юга Украины, вплоть до устья Дуная. Отдельные племена назывались: саки, дай, абии и пр. Некоторые сведения о быте и образе жизни скифов сообщают древние греческие писатели: Геродот, Страбон, Птоломей и др. В виду того, что кочевые скифы своими нравами и обычаями напоминали монголов, ряд ученых (Нибур, Шафарик, Мищенко) считали скифов племенем, родственным позднейшим монголам и тюркам. Воинственные и свободолюбивые скифы упорно боролись со всеми завоевателями и не раз совершали опустошительные набеги по всей Передней Азии, вплоть до Египта. Массагеты — одно из скифских племен. Смешавшись с вторгшимся племенем огузов, они образовали нынешнюю туркменскую народность. ) подле Зариаспы, нынешнего Чарджуя. Может быть, Аристоник был взят в плен и является автором этого письма. Я напишу обстоятельное исследование об этой рукописи. Желательно приобрести папирус у этой современной кочевой амазонки и передать на хранение в Публичную библиотеку.

Перевод, полученный от профессора Ернштедта, я привожу ниже. Не знаю, написано ли им обещанное исследование; может быть, оно хранится среди его посмертных бумаг. В печати я его не видел.

«Александру, сыну Филиппа, царю Азии, потомку бога Аммона [50] Во время похода в Египет Александр Македонский прибыл в храм бога Аммона, находившийся в оазисе Сивах, среди Ливийской пустыни. Аммонские жрецы торжественно провозгласили его «сыном бога Аммона». ), победителю персов, египтян, эфиопов, скифов, бактриан, согдиан [51] Бактриане и согдиане — племена, жившие в нынешнем Узбекистане и Таджикистане. ), парапамисадов [52] Парапамисады — афганцы. ) и тысячи других племен и народов, имена коих я не знаю, а знаешь только ты, великий, да Зевс всемогущий, — привет и пожелание здоровья и новых побед посылает твой верный товарищ по сражениям кифаред Аристоник, сын Каллимаха, родившийся в городе Акрафии, в Беотии, близ Копайского болота.

Во время твоего блистательного похода к реке Оксу [53] Окс — река Аму-дарья. ) я вместе с другими товарищами переплыл на другую сторону на надутых воздухом козьих шкурах [54] Способ переплывать реку на надутых шкурах (бурдюках) сохранился в Таджикистане до сих пор. ) и участвовал в сражении.

Меня ранили скифы-массагеты заокские; я был сброшен с коня, который влачил меня по камням, пока я не потерял сознание. Я очнулся от сильной боли. Около меня сидел старик, их лекарь, и держал выдернутую стрелу. Он спросил меня: «Что ты умеешь делать? Шить ли сапоги, ковать мечи, строить храмы или делать что-либо другое полезное? Тогда ты сохранишь себе жизнь, иначе тебя убьют».