Николай Шпанов - Всемирный следопыт, 1928 № 10

И Чисто не обманул быка. Когда никто в зале не мог уже больше смеяться, Чисто внезапно накинул свой плащ Апису на спину, одной рукой обнял его за шею, а другую протянул к воротам — гордым жестом, который мог бы сделать Вилламарти, молодой и повелительный, но никак не пастух, и крикнул: «Синьоры, откройте ворота для меня и моего маленького ослика…»

И они открыли (я прежде неправильно судил об испанцах), они пропустили человека и быка и захлопнули створки за ними.

Что было потом!.. Весь зал, от мэра до последнего стражника, сошел с ума на добрых пять минут, пока не загремели трубы и на арену не выбежал пятый бык — не умеющий думать, — черный андалузский бык. Его, вероятно, заколол кто-нибудь. Друг мой, милый друг, перед которым я раскрыл всю свою душу, я уже не смотрел больше на арену…

Истекшим летом я получил задание обследовать группу островов на Белом море, в Онежской губе. Целью экспедиции были поиски доисторических памятников (стоянки каменного века, вырезанные пещерным человеком рисунки на скалах и другие), которые позволили бы восстановить в общих чертах отстоящую от нас на две — четыре тысячи лет культуру.

Средства для изысканий были отпущены весьма скромные. Я нанял бот и лишь с двумя товарищами направился к цепц островков, никем еще не изученных в археологическом отношении.

На одном из островков нам удалось обнаружить интересную стоянку доисторического человека с богатым материалом. Надо было произвести топографическую съемку, сделать шурфы (пробные ямы, выявляющие присутствие археологического материала), измерить культурные слои и нанести местность на карту. Все это могли самостоятельно, сделать мои опытные помощники.

Я решил поехать верст за семь-восемь на второй, синевший вдали, островок. Дав задания сотрудникам на два дня, я сказал, чтобы они по окончании работы на первом островке проехали за мной на второй островок, где, конечно, нам нетрудно было бы найти друг друга.

Товарищи остались у раскопанной стоянки на первом островке, а я на легонькой парусной лодке двинулся ко второму островку.

Осмотр второго островка дал отрицательный результат. Островок не имел ни одного защищенного от ветра места, на нем не мог образоваться водоем для пресной воды, а морскую люди, как известно, пить не могут. Значит, здесь не могло быть стоянки древнего человека. Бродя по восточной части второго островка, я заметил невдалеке третий островок, точно так же, как и второй, не нанесенный на карту.

Я решил употребить сутки на изучение этого третьего островка, а затем вернуться обратно на второй. На всякий случай я написал записку для товарищей, отнес ее на тот берег второго островка, к которому они должны были подъехать, и положил одним концом под камень. Затем мелом нарисовал на прибрежных камнях стрелки к этому месту.

Чтобы не объезжать против ветра весь второй островок, я перетащил лодку на другую его сторону. Уже у самого берега лодка стукнулась о прибрежные камни, оцарапав в нескольких местах бока, выкрашенные в зеленый цвет. Однако лодка не пострадала, и я благополучно доехал до третьего островка.

Обход третьего островка показал, что он достоин изучения. Все условия, необходимые для жизни, были налицо. Для подробного изучения нового места прежде всего следует составить примерный план. Мера — шаг; дальние расстояния и высоты определяются на глазомер. Большой точности, конечно, не будет, но ориентироваться можно.

Проделав эту работу, я стал изучать на бумаге островок, уменьшенный в 2500 раз.

Как на таком островке отыскать с наибольшей вероятностью место поселения первобытного человека? Как правило, для стоянки нужны два условия: близость водоема с пресной водой и защищенное от ветров убежище. Такие места имелись в двух противоположных концах островка (рис. 1).

Сперва я пошел к ближайшему из этих мест. Шагая по прибрежным скалам, я заметил в трещине кусок красного кремня. Как он попал сюда?.. Необходимо было его извлечь из расщелины.

Скала круто обрывалась в море, но я понадеялся на свои галоши (резина по камню не скользит). Держась одной рукой за выступ скалы, я потянулся к щели. Внезапно камень под моей рукой обломился, я скользнул по скале и грузно бултыхнулся в морозные беломорские волны. Попав в водоворот, я пошел ко дну… К счастью, я не потерял сознания. Оттолкнувшись ото дна, я быстро поднялся на поверхность моря и стал судорожно плыть к выступу берега.

Процедура разведения огня и сушки одежды заняла много времени. Помня о кусочке красного кремня, я стал продолжать розыски. Водоем состоял из большого углубления в скале с порядочным запасом дождевой воды. Примерно в трех метрах от водоема, там, где оканчивалась скала, я нашел в трещине наконечник стрелы из красного кремня.

Помню восторг, охвативший меня при виде изящной стрелки с мелкой ретушью по краям, так красноречиво повествовавшей о бесследно исчезнувших людях, когда-то живших на этом островке. Раз найден наконечник, стало быть, есть надежда найти многое другое.

Затем явилось сомнение: а можно ли с уверенностью сказать, что эта стрелка относится к давней эпохе? Ведь лопари еще в XVIII веке пользовались каменными орудиями. Вот если бы я нашел стоянку, тогда вопрос разрешился бы.

Отмерив квадратные метры над предполагаемой стоянкой, я начал горизонтально срезать лопатой почву слой за слоем и перебирать пальцами каждый пласт. До тех пор, пока я не добрался до скалы, не было следа человека. Я с нетерпением выбрасывал землю.

«Неужели я ошибся? Ведь такое удобное место», — думал я.

Щуп (стальной прут для измерения мощности грунта) показал, что до скалы осталось 20 сантиметров. Следующий же срез лопаты обнажил культурный слой: зола, угли и глиняные черепки с белевшими пережженными костями…

Сидя на краю шурфа (пробной ямы), я медленно перебирал куски керамики [23] Керамика — изделия из глины. ). Орнамент черепков своим узором говорил, во-первых, о приблизительной эпохе (2000–2500 лет) данной культуры, во-вторых, о связи ее с материком (Карелия и средняя Финляндия). Пережженные и благодаря этому сохранившиеся кости показывали, чем питался человек.