В. Афанасьев - Всемирный следопыт, 1927 № 10

Выведя плот на фарватер реки, плотовщики легли рядом на бревна у кормового весла. По всему было видно, что Ю пассажирами не особенно доволен. Лежа, он думал, что присутствие на плоту этих людей сулит мало хорошего. Еще неизвестно, какие причуды найдут на жирного купца — и, чего доброго, он заставит плотовщиков не только служить ему, но и останавливать плот там, где ему заблагорассудится, и тогда они опоздают в Рангун и не получат своего заработка.

Старик Нэ был сильно взволнован. Он несколько раз порывался что-то сказать своему другу, но как будто все не решался. Наконец, он не выдержал, решительно наклонился к уху Ю и, косясь через спину своего товарища на солдат, занятых картами, быстро зашептал:

— Слушай, Ю! Ты знаешь, кто этот купец?

— Нет, старик, я его вижу в первый раз, — насторожившись, также топотом, ответил Ю.

— Он… сказать тебе или нет?!. Ну, ладно, знай: это купец Фа, хозяин лесных разработок в долине Зеленого Глаза…

Ю, как ошарашенный, вскочил.

— Так это он тебя?!. — почти закричал он.

— Тссс!!. — старик с ловкостью, удивительной для его лет, повалил Ю на бревна и крепко зажал ему рот ладонью.

— Как ты можешь так кричать! Если они нас услышат, мы погибли… Ну да, это он… Я не мог ошибиться. Я слишком хорошо запомнил поганую морду этой толстой собаки…

— А он тебя не узнал, старик? — тихо спросил Ю, освободившись от крепких тисков Нэ.

— Ха! Он был бы самим Буддой, если бы помнил всех, кого он обобрал или высек…

В это время один из солдат, приложившись к бутылке, запрокинул голову назад — и взгляд его упал на плотовщиков. Он вынул горлышко изо рта и закричал:

— Эй, вы там! Не сметь шептаться! А ну, в разные стороны: один направо, другой налево, марш!

Плотовщики покорно встали и разошлись. Солдат, гордый своей наблюдательностью и правом властвовать, снова обратился к живительному напитку. Увлеченный приятным бульканьем в горле, он не слыхал того маленького слова, которое Ю успел быстро шепнуть своему старому другу. Это слово было:

— Месть!

И Нэ в ответ чуть заметно кивнул головой.

В полдень плот пристал к берегу. Купцу захотелось молока, и он послал в прибрежное селение одного из солдат. Тот в точности исполнил приказание своего начальника: вошел в первую попавшуюся хижину, забрал там большой кувшин с молоком и, не обращая внимания на плач детей и слезные просьбы взрослых, принес его на плот. Купец попробовал молоко, почмокал толстыми губами, поморщился и велел принести нового, а это вылить в реку. Не понравился ему и второй кувшин; только третий кое-как удовлетворил купца…

Пока купец пил молоко, закусывая жирными рисовыми лепешками, Ю незаметно скользнул на берег и, скрываясь за кустарником, спускавшимся к самой реке, побежал к лесу.

Только что он ушел, как купец пожелал, чтобы плот не задерживался и отправлялся дальше: господину еще к вечеру надо быть в Баме, чтобы там сесть на пароход.

Подобострастно согнувшись, Нэ предстал пред грозные очи господина и попросил его разрешить дождаться возвращения Ю.

— Куда ушел этот раб? — закричал купец. — Как он осмелился уйти без моего разрешения?

— О, господин! — взмолился старик, опускаясь на колени, — если хочешь, прикажи наказать меня: послал его я. Ниже по реке будет много москитов и летающих муравьев, они будут сильно беспокоить тебя, о мой властелин! Я послал Ю принести тебе сетки, которыми ты мог бы защитить твое драгоценное тело. Не гневайся на него, господин, он ушел по моему приказанию.

Привыкший к заботам о себе, Фа не очень был тронут словами старика, но все-таки жестом показал, что, хотя он и очень рассержен, но прощает.

Ю скоро вернулся. Он, в самом деле, принес несколько больших сеток, искусно сплетенных из тонких растительных волокон и почтительно передал их купцу. Если Фа был бы более наблюдательным, он заметил бы, что один карман молодого плотовщика сильно оттопыривается и что Ю старательно прикрывает его рукой и поворачивается к купцу и солдатам одним боком…

Скоро купец снова задремал на своих подушках. Его примеру последовали и солдаты. Тогда Ю бросил весло и осторожно поманил к себе старика.

— Вот что, Нэ, — быстро зашептал он, когда старик подошел, — хочешь ты или не хочешь, я сделаю то, что я решил. У меня в кармане корень нек-кью [32] Индийская конопля. ). Если человек не спит, когда это нужно, ему дают этот корень в воде — ты знаешь? А ниже по Иравади есть водопад Великой Кармы [33] У буддистов под словом «карма» разумеется многое: это, во-первых — дух, в отличие от хатхи — материи; во-вторых — слепая судьба, будто бы повелевающая человеком; в третьих, это — особое божество — духовная, бестелесная часть Будды. Смысл этого слова самими буддистами часто не понимается, но само слово всегда вызывает религиозное поклонение и уважение к себе. ). — Это ты тоже знаешь. Мы будем у водопада до захода солнца. Наш плот стоит пятьдесят медных монет. Твой шрам, старик, и шрамы тех многих, которые получили их от этой собаки, стоят дороже. Я хочу подарить Великой Карме наш плот вместе… вместе с этими гадами. Пока корень будет держать их в своей власти, мы будем с тобой на берегу. Мы уйдем в лес и оттуда посмотрим, хороший ли аппетит у Кармы… Так, старик?

— Ты безумец, Ю, — испуганно зашептал Нэ, — куда мы пойдем потом? Ведь господин не один — их много, и еще больше французов, а у них много, очень много солдат. Они найдут нас везде. Нас убьют, а в долине Зеленого Глаза другой хозяин так же будет бить кнутом с колючками бирманских крестьян…

— Перестань, Нэ! Недолго жить всем купцам. У крестьян Бирмы есть терпение, но они — люди, и их терпение кончится. Потом, старик, я слыхал… мне говорил один китаец из Аннама, что где-то далеко… в какой-то северной стране, я не помню, как она называется… не осталось ни одного купца, старик…

Старик выпучил глаза.

— Что ты болтаешь? Куда же они могли деваться, Ю?

— Не знаю — их там нет…

— Они умерли?

— Да, китаец говорил, что многие из них умерли.

— От какой же болезни они умерли, Ю?

— Эту болезнь тот китаец назвал… Постой, дай вспомнить, Нэ… Он назвал ее, назвал… Да, он назвал ее — Ле-нин.

— Ле-нин? Что это такое Ле-нин, Ю?

— Не знаю. Это — болезнь, а может быть, тайфун, я не знаю. Но этот тайфун унес всех больших купцов из той страны.

— О, сын мой! Китаец сказал тебе, как итти в эту страну?

— Да, он махнул рукой — вон туда.

— Туда, Ю? — старик сомнительно покачал головой. — Но там не бывает солнца, мой друг.

— Я думаю, что там должно быть другое солнце, ярче нашего. Идем туда, старик… после. Солдаты не посмеют итти за нами. Слышишь, старик?.. Ты молчишь? Ты не хочешь?