Ю. Ларин - Всемирный следопыт, 1927 № 11

— Ворон! Ворон! — кричали бойцы, обстреливая удалявшихся чабанов.

— Командир бросил свою жизнь на Весы Жажды, и наша Чаша опустилась вниз, — сказал Магома, но его никто не понял.

Он лежал рядом со всеми на песке и стрелял, вытирая слезы, которые застилали ему глаза…

Безо всякой команды люди поняли, что надо делать. Подходили все новые бойцы, и огонь по лагерю хана усиливался. Часть людей продолжала стрельбу, остальные сели на коней. Страшное возбуждение всадников передалось коням. Спотыкаясь, рысью, но все-таки рысью, больше половины эскадрона тронулось вниз по отлогому скату. Стало видно, что в караване Джунаида началась паника. Верблюды вообще крайне пугливы. Теперь, когда некоторые из них были ранены, животные взбесились от страха и начали кусать друг друга и погонщиков. Джунаид, видя, что увести верблюдов нельзя, приказал порезать меха и вылить всю воду на землю. Но приблизиться к верблюдам было совершенно невозможно. Кроме того, красноармейцы были уже недалеко и галопом мчались к воде. Около сотни наездников попытались отбить нападение и тронулись навстречу. Однако ничто не могло удержать людей, которые рвались к воде. Это была вспышка жизни, которую невозможно было погасить. Исступленные, неистовые, на взбесившихся конях, они сразу же опрокинули и обратили в бегство чабанов. Кавалеристы не замечали, что вместо ура кричали:

— Вода! Вода!

Потом сразу пришло счастье.

Смертные муки похода, вопли и стоны раненых — все утонуло в прохладной и свежей воде. Воды было сколько угодно. Ворон не ошибся: около двухсот верблюдов были нагружены мехами с водой. Много позже люди заметили, что вода была теплая, соленая и пахла дегтем от мехов. Но после этого открытия ее пили с еще большей жадностью. Целые меха воды вспарывали и выливали в деревянные жолоба для коней. Все это продолжалось не более минуты, но людям казалось, что они пьют уже несколько часов. Вдруг все пришли в себя от крика.

— Ворон! Ворон! — кричал Магома. Вместе с другими конями у жолоба стоял конь погибшего командира эскадрона. Он пил, не имея сил оторваться от воды. Недалеко Магома увидал труп Ворона. Он бросился к нему, сел около него на песок и стал плакать, причитая, как женщина:

— Ты не вкусил свежей воды, и уста твои замкнулись, о Ворон! Твоя жизнь опустила Чашу Весов.

Среди кавалеристов началось движение. Как ветер, неслись чабаны Джунаида на караван. Магома ударил себя в грудь и, нежно погладив плечо мертвого Ворона, схватил винтовку.

Кавалеристы рычали, как звери, сами не замечая того. Они, наконец, были у воды. И теперь кто-то посягал на эту воду. Звонкие команды взводных командиров были выполнены мгновенно. Чабаны Джунаида за все годы не видали такой контр-атаки и рубки, какую получили сейчас. Затем последовала короткая перестрелка, и черные фигуры в бараньих шапках скрылись за барханами.

На короткое время по всему табору разлилось молчание. Красноармейцы хоронили своего командира. После того, как отгремели залпы, спокойный, радостный гул разрастался все больше и больше. Поили водой пленных узбеков, подсчитывали добычу, варили баранов. Командир первого взвода, принявший команду над эскадроном, отдавал распоряжения, собираясь в обратный путь. Когда ему показалось, что все уже готово, он подошел к Магоме. Проводник задумчиво сидел на каком-то тюке с товаром и не принимал участия в общей сутолоке.

— Магома, по какой дороге нам лучше итти назад? — спросил новый командир.

— Самая лучшая дорога та, при которой мы не будем нуждаться в воде. Поэтому лучше всего — нам сидеть здесь, — отвечал проводник.

Взводный засмеялся. Магома продолжал;

— За каждым барханом на нас будут нападать… Ты этого хочешь?

— Нет, — живо ответил взводный.

— Ну, тогда сиди здесь, — мрачно отвечал Магома.

Он был удручен смертью Ворона и не собирался разглагольствовать.

Командир взвода увидел, что он поспешил со своим распоряжением о выступлении. Поэтому он сел рядом с иомудом и ласково сказал;

— Магома, ты не молчи, ты посоветуй.

— Сколько еще времени нам надо было, чтобы мы погибли? — спросил Магома.

— Да если бы еще сутки, все бы издохли, — отвечал взводный.

— Давай эти сутки подождем здесь. Пускай издохнут чабаны хана. Здесь нигде нет воды, — отвечал Магома.

— Ну, ладно, до завтра останемся, а там видно будет, — сказал взводный.

Но еще до заката солнца взводный убедился, что Магома был прав. На бархане появились всадники, загремела стрельба, и по всему лагерю посыпались пули. Горнист заиграл тревогу, и красноармейцы стали седлать коней, чтобы принять бой. Среди бывших пленных узбеков началась паника. Магома очень спокойно подошел к взводному и, показав рукой в сторону противника, сказал;

— Зачем тебе сражаться с ними?

— Пошел к чорту! Ты чего дурака валяешь? — заорал взводный. Магома улыбнулся.

— Белая тряпка — обещание воды и мира. Помахай белой тряпкой, и они придут разговаривать с тобой. Им некуда деться. Ведь я тебе сказал, что здесь воды нет.

— Поезжай сам с ними разговаривать. Накинут тебе аркан на башку, будешь знать! — отвечал взводный.

Магома, вместо ответа, взял у узбека белую чалму, нацепил ее на палку и стал махать в воздухе. К изумлению красноармейцев, выстрелы немедленно прекратились. Магома сел на коня и поехал вперед с белым флагом. Взводный командир взял с собою горниста, пятерых всадников и последовал за ним. Когда они выехали за лагерь, к ним приблизились пять чабанов, вооруженных винтовками. Глядя теперь на своих врагов, красноармейцы могли видеть, какими они сами были в дни жажды. Багровые лица чабанов были налиты кровью и густо присыпаны пылью. Воспаленные кровавые глаза глядели почти безумно. Губы у всех были синие и сочились кровью. Магома без всякого предисловия спросил;

— Братья, почему у хана было так много воды?

— Он берег ее, так как предстоял дальний путь, — отвечал ближайший чабан. Он облизнул свои сухие губы и замолк.

— Я боюсь разговаривать с вами, пока у вас ружья, — с насмешкой сказал Магома. — Но, если вы хотите, я за каждое ружье и коня дам вам половину чашки воды. Чабан выругался, но Магома ласково продолжал:

— Я знаю цену воды. Если вы не хотите — идите с миром, и пусть поможет вам Аллах!

— Дай хоть по целой чашке, — сказал старик-иомуд, выезжая вперед.

— Нет, — твердо отвечал Магома. — Вы убили человека, который лучше вас всех. Сейчас я дам только по четверти чашки. Остальное вы получите тогда, когда приведете того, кто бросил аркан на голову командира.