Ю. Ларин - Всемирный следопыт, 1927 № 11

— Теперь пусть развяжут руки этим добрым людям, и пусть они идут, куда хотят. — И с жестоким лицемерием он добавил: — Мы не тронем ни одного.

— Ты что же это — над людьми издеваешься?! — сказал взводный, побагровев от ярости. Среди пленных поднялись отчаянные крики, но Магома спокойно спросил:

— У тебя хватит воды на десять дней для всех нас? Нам надо поить скот. Мы будем итти медленно, потому что с нами дети и женщины… Подумал ты об этом?

Взводный помолчал, потом решительно сказал:

— Все-таки раз пленные, убивать нельзя, а водой делиться будем…

— Они убили Ворона, — с неутолимой ненавистью в голосе сказал Магома.

— Ну так что ж, что убили — значит, всех резать надо? А если они в плен сдались? — возразил взводный.

— Они не сдавались в плен. Им была нужна вода. Они продали оружие и коней за воду, — отвечал Магома. — За каждого коня и винтовку я дал по четверти кружки воды. Я окончил свою торговлю, отпусти этих людей — и пусть они идут с миром!

Он повернул коня назад. Пленники молча опустились на колени, как это делали когда-то узбеки пред лицом хана. Взводный увидел, что с Магомой ничего не поделаешь, и стал его просить:

— Ну, послушай, не прикидывайся таким чортом, лучше придумай что другое!

— Если ты хочешь, я буду судить этих людей, — сказал Магома и, увидев, что взводный задохнулся от гнева, добавил: — Не бойся, ты будешь доволен.

Не дожидаясь ответа, Магома подъехал к туземцам, все еще стоявшим на коленях.

— У нас мало годы, — сказал он, — но мы можем спасти вас, и вы будете живы. Вы напали не оазис, сожгли дома, убили много людей, захватили женщин и увели скот. Когда Судьба протянула руку, ваша Чаша на весах Жажды поднялась кверху.

На минуту голос Магомы прервался, он снова вспомнил о смерти Ворона… Потом он овладел собою и продолжал:

— Кровь побежденных должна быть пролита под солнцем по всему песку Каракума. Но вам дано искупить свои злодеяния. Вы получите своих коней и на два дня воды. Вы пойдете и вытащите все камни из колодца Отуз Кулач. Так же вы будете чистить все колодцы, которые засыпали камнями.

— Вот это правильно! — оживившись сказал взводный. — Ежели что напортил, сам и починяй!

Магома продолжал:

— Кроме того, целый год вы будете работать в оазисе Дарган-Ата, чтобы исправить причиненное вами зло. Клянетесь ли вы исполнить все это?

— Клянемся, — вздохнула толпа.

Пленные встали и пошли к лагерю.

Магома галопом поскакал вперед. Когда взводный, не спеша, подъехал к лагерю, он увидел, что узбеки целой толпой гудели и жестикулировали у могилы Ворона. Магома в ногах командира вырыл яму и торжественно проговорил:

— Ворон, ты погиб, не вкусив чистой воды. Но землю у твоих ног я обагрю кровью хана!

Магома бросил в яму голову, которую держал в руках, засыпал яму песком и тщательно притоптал песок ногами…

Из эпохи гражданской войны в Карелии.

Рассказ В. Белоусова

От редакции

Беспримерная по отваге и геройству фронтовая борьба восставшего пролетариата за свободу отделяет нас от темного времени царизма. Не просто, не играючи достигло наше советское государство той силы и крепости, перед которыми вынуждены преклониться многие, сохранившие еще долю трезвости представители буржуазии. Много трудных минут пришлось пережить, прежде чем выйти победителем из всех тех невзгод и препятствий, которые стояли на пути нашего молодого государства.

Особенно много таких трудных минут пришлось выдержать нам в 1919 году.

Всевозможные белые банды наступали отовсюду. Мы знаем, что с юга их мутная волна докатывалась в то время почти до Орла, Юденич подходил к самому Ленинграду (тогда еще Петроград% с востока чехо-словаки и Колчак занимали Волгу, в Архангельске произошел английский десант.

Не миновала войны и маленькая, тогда еще полудикая Карелия. Две лавины белых войск сдавливали в то время ее: с севера — сербо-англо-русско-французский сброд под громким названием Северной армии ген. Миллера и с запада, от Финляндии, — Олонецкая добровольческая армия. Сравнительно большим силам белых были противопоставлены в Карелии незначительные кадры красных. Между тем, если бы поток белогвардейцев не был бы там задержан, белые прорвались бы по линии Свирь — Ладожское озеро — Нева, и Ленинград был бы взят с тылу. Отстоять Карелию было необходимо во что бы то ни стало.

Советские войска дрались в Карелии совершенно беспримерно. Достаточно упомянуть о следующих, полных героизма фактах, чтобы увидеть, как много отваги было проявлено красными бойцами, верившими в правоту своего дела.

Шестьдесят плохо вооруженных красноармейцев сдерживали на Мурманской ж. д., к северу от Онежского озера, в течение нескольких недель продвижение всей армии ген. Миллера.

9 ноября 1919 г. ночью в пургу и мороз батальон красных высадился на берегах Онежского озера, в самдм сердце неприятеля — у Медвежьей горы и внес в ряды белых полную дезорганизацию.

В одну ночь тайно был переброшен советский флот из Петрозаводска по Онежскому озеру и Свири в Ладожское озеро и, неожиданно появившись перед Видлицами, где находился главный штаб Добровольческой армии, после бомбардировки высадил десант и занял Видлицы в полчаса.

Следует прибавить еще, что природные условия Карелии делали борьбу крайне трудной. Дикие горы, покрытые таежными лесами, огромные болота, порожистые реки, обширные озера — все это создает картину хотя и очень красивую, но далеко не способствовавшую ведению войны.

Такая обстановка помогала действиям многочисленных белых групп, которые или действовали самостоятельно, или присоединялись на время к «регулярным» белым бандам и в ту эпоху совершенно наводняли Карелию. Борьба с такими шайками была еще более трудна, чем с войсками, в силу большой их подвижности, и могла вестись только партизанским путем…

Предлагаемый рассказ рисует нам один из тех эпизодов войны, которые могут быть названы одновременно и мелкими и великими, ими была наполнена отважная борьба красных отрядов в своеобразных карельских условиях.

Рассказ написан по результатам личных обследований, произведенных автором на месте, по заданию редакции «Всемирного Следопыта» снарядившей в летнем сезоне 1927 г. в Заонежье и Карелию специальную краеведческую экспедицию.

В Маркелицы, в штаб полка привели перебежчика. Он был в рваной шинели, без шапки, и на лице его застыл страх. Он еле шел, и конвоировавшие его два красноармейца то и дело подталкивали его и негромко предлагали: