Ю. Ларин - Всемирный следопыт, 1927 № 11

Тут он снова повернул коня назад. Чабаны загалдели между собой, и старик сказал:

— Мы согласны.

Магома слез с коня и медленно отвязал небольшой мех с водой. Он как будто священнодействовал, наливая воду. Когда он чалил четверть небольшой чашки — не более одного глотка, старик, задыхаясь, протянул руку, но Магома покачал головой и сказал:

— Слезь с коня и отдай винтовку.

Иомуд заплакал и передал ошеломленному красноармейцу винтовку, патроны и повод коня. Старик прополоскал рот и с наслаждением проглотил воду. Остальные, один за другим, спешивались, отдавая оружие и коней и протягивая руку за чашкой. Когда пятеро неприятельских парламентеров остались стоять безоружными.

Магома бережно привязал мех с водой и сел на коня. Старик подошел и припал головой к его стремени.

— Пощади, — сказал он, — как мы приведем этого человека? У него ружье…

— Вы можете его обмануть, — жестоко отвечал Магома.

— Дай хоть напиться людям, дьявол! — возмущенно закричал взводный.

— Они убили Ворона, — непреклонно сказал Магома, и дальнейшие слова протеста застряли в горле взводного командира.

Магома молча повернул коня к лагерю, и красноармейцы последовали за ним. Не успели они доехать до табора, как взводный, оглянувшись, увидел, что позади из-за бархана выехало с полсотни всадников.

— Ох, и много же их, как бы не напали! — с опасением сказал он.

— Когда Ворон увидал тряпки, покрытые кровью, он сказал, что их не больше ста человек, — отвечал Магома и печально добавил: — Ворон был человек мудрый. Здесь половина, вторая половина прячется. И это все.

— Что ж теперь делать? Посмотри, они нас зовут, — сказал взводный и указал рукой.

— Дай мне твой револьвер, — зловеще улыбаясь, попросил Магома.

Взводный вынул наган из кобуры и подал иомуду. Магома спокойно осмотрел его и спрятал себе за пазуху.

— Так ты думаешь, не нападут? Не опасно ехать разговаривать? — тревожно спросил взводный.

— Ты больше не услышишь от них ни одного выстрела. На всякий случай, пусть остальные красноармейцы приготовятся.

Взводный послал в лагерь одного кавалериста, а сам повернул коня за проводником. Пятеро пеших чабанов и двое новых, вооруженные, на конях, с белой тряпкой на палке двигались навстречу кавалеристам.

Позади одного конного шел со связанными руками безоружный иомуд в черном шелковом халате. Его вели на аркане.

— Вот! — приблизившись, сказал старик, показывая рукою на связанного человека. — Это помощник хана, начальник его телохранителей. Он набросил аркан на твоего командира.

Магома, вместо ответа, подъехал к связанному человеку и выстрелил ему в лоб из нагана. Иомуды не шелохнулись. Магома спокойно слез с коня и выдал им еще по четверти чашки воды, не прибавив, однако, ни одной капли. Двое приехавших всадников отдали свои винтовки. Когда они хотели слезть с коней, то оба упали на песок.

— Помрут люди — не злодействуй, дай воды! — сказал взводный, показывая на лежащих. Магома дал обоим по половине чашки и сказал:

— Завтра утром, но не раньше, я буду разговаривать с остальными.

Он нагло показал рукою в сторону молчаливого вооруженного отряда чабанов, на глазах у которого он только что застрелил начальника телохранителей хана.

— Только пусть мне принесут то, что нужно. Вы понимаете… — и он тихо и быстро добавил что-то, обращаясь к иомудам.

Безоружные иомуды отшатнулись от него, и на их лицах выразился ужас.

— Да будет проклята твоя вода! — воскликнул старик. — За одну чашку ты готов напоить нас кровью досыта!

— Вы напали первые на оазис Дарган-Ата, но я на вас не сердит, да поможет вам Аллах, чтоб вы не увидели Лицо Жажды и Аму-Дарью, текущую в песках, — мрачно сказал Магома.

Иомуды молча повернулись и пошли прочь.

— Ну и чорт, злой какой! — с почтением и страхом сказал горнист.

— Они убили Ворона, — коротко ответил Магома. Все повернули в лагерь, и никто не промолвил ни слова.

— Ночью они в последний раз нападут, чтобы взять воду. Приготовься, — задумчиво сказал Магома, обращаясь к взводному. — Я потребовал от них страшную вещь и, прежде, чем ее сделать, они нападут.

По возвращении в лагерь, Магома сам руководил работой. Тюки товаров сложили круглой стеной. В середину уложили верблюдов с водой. Там же, внутри импровизированной крепости, поместили пленных хана — женщин и детей. Остальные тюки вынесли вперед и соорудили четыре баррикады с четырех сторон лагеря. Как только наступила ночь, иомуды открыли стрельбу. Перед утром они произвели конную атаку, но она была легко отбита огнем с баррикад. Потом все затихло, и только были слышны стоны раненых чабанов, оставшихся на песке. Их подобрали и напоили водой.

Когда рассвело, стало видно, что на бархане машут белой тряпкой.

— Поедем, поедем скорей! — возбужденно сказал Магома.

Взводный колебался.

— Что же они — то стреляют, то разговаривают? — но Магома продолжал настаивать, и взводный согласился.

— Бери много красноармейцев, половину бери, — сказал Магома и добавил — и бери много веревок.

Когда они подъехали к бархану, навстречу им, шатаясь и падая, плелись семь безоружных пеших людей. Впереди всех шел старик. Он приблизился и смиренно подал Магоме большой окровавленный сверток. На его лице был беспомощный ужас; еле двигая языком, он пролепетал:

— Там жизнь восьмидесяти человек, мы хотим говорить с тобой. Прими то, что ты требовал.

Он приблизился, и конь Магомы шарахнулся в сторону. Магома дрожащими руками взял сверток и развернул.

Это была голова Джунаид-хана…

Красноармейцы с ужасом и любопытством глядели на благообразное суровое мертвое лицо с длинной седой бородой.

Магома долго задумчиво смотрел на закрытые мертвые глаза грозного хана, потом спрятал голову в седельный мешок и медленно заговорил:

— Вы не солгали. Я вижу, вы хотите разговаривать. Хан погиб, потому что у него нехватило воды. Что может быть драгоценнее холодной чистой воды! Вы получите всю эту воду, но пусть люди приходят по одному и кладут оружие здесь на песок…

Иомуды слушали, смиренно опустив голову и скрестив руки на груди. Когда Магома замолк, старик закричал, повернувшись назад. Из-за бархана гуськом стали выезжать чабаны. Они ехали шагов на двадцать один от другого. Каждый останавливался шагах в двухстах, бросал винтовку и патроны на песок и, приблизившись, отдавал коня. Магома выдавал каждому четверть кружки воды, а красноармейцы связывали руки пленным назад. Когда вся церемония сдачи окончилась, и коней, нагруженных оружием, отвели назад, в лагерь, Магома сказал, обращаясь к взводному: