Владимир Козлов - Кофе от баронессы Кюцберг

.А зимой, он использует для этих целей своего Жигулёнка. У Ланина гараж больше, чем его дом. Но я слышал, что Назаров Ланину приходится единственным дальним родственником.

– У меня родственник знаменитый авиаконструктор Александр Сергеевич Назаров, а Ланин мне чужой. Он меня в психушку пытается сдать, чтобы мой дом к рукам прибрать. Наши дома все на снос идут. Набережная на этом месте будет. Хочет, чтобы ему две квартиры досталось. И вместо таблеток приносит мне яд. Но я их не пью, за иконку складываю. Теперь иконки нет.

– Володя, если ты на почте перестанешь писать идиотские письма Брежневу и Хрущёву, а будешь писать конкретные жалобы на своего соседа Ланина, начальнику областного УВД, или мэру нашего города, – я тебе непременно подарю офицерский китель, с наградами и аксельбантами. Писать надо в точности так, как ты нам сейчас рассказывал. И про таблетки пиши.

– Завтра будет китель, завтра будут, и жалобы на почтах лежать, – сказал Володя.

– Я смотрю, ты не такой и глупый, больше под придурка косишь, чтобы харчеваться за государственный счёт.

– Я далеко не дурак, в кремле раньше в охране работал. Оберегал от воров оружейную палату, – сказал он, чем ещё раз насмешил парней. Все знали, что за свою жизнь он нигде не работал, не смотря, что имел высшее образование. Вызывался только присматривать за коровами и козами, которые паслись, у него за забором. За это его соседи кормили и давали ему молоко.

Выслушав Володю до конца, Колчак взял Полину под руку, и они пошли домой.

Пацаны по просьбе Колчака в ближайшие дни организовали Володе Назарову солдатский, добротный китель и навешали на него значки, по разнообразной тематике. Вскоре на почтах стали попадаться смешные письма – заявления с интересным текстом. Володя своим доступным языком рассказывал, о том, как у него Назарова Володи на китайский новый год, получился казус с майором милиции Ланиным. Володя в подробностях излагал, как начальник уголовного розыска жульническим путём съел у него в доме не прокисший суп, целую кастрюлю. Похитил дорогостоящую икону старинную, а покидая дом, без разрешения лишил мужской чести, инвалида третьей группы, – то есть Назарова Владимира Васильевича. Все письма были написаны, начальнику УВД и членам политбюро КПСС, которого к этому времени уже не существовало.

Иван Романович Беда сидел на своём любимом столбике, продолжая листать события давних лет. Этот столбик он для себя называл островком воспоминаний Ямал. Он вспомнил, как в этот день появились на свет Катя и Софья. Ещё три года он поиграл за команду, но семья и работа отнимали много времени и, ему пришлось оставить футбол. Старший сын Альберт был на год старше своих сестёр и больших хлопот уже не причинял. А вот племянник Сергей, который носил его фамилию, и которого сестра Клавдия воспитывала одна, придавал достаточно забот всей родне. Футбол он по рекомендации врачей забросил, перешёл на борьбу, но главным увлечением его была улица и конечно книги. Иван неоднократно разговаривал с племянником и вроде он его понимал, но обстоятельства заставляли Сергея принимать решения по своему усмотрению. Воспитание – воспитанием, но работа всех больше забирала времени. И всё – таки Сергея где – то не усмотрели, один раз был осужден на три года, теперь в два раза больше срок получил. А Иван Романович после окончания школы мастеров продолжал трудиться на своём родном заводе начальником участка. Работа была ответственная, и когда намечалось спускать на воду очередное судно, он неделями пропадал на заводе. Его тогда все уважительно называли Иван Романович, а близкие Иваном.

Сергей Беда был младше дядьки на одиннадцать лет и называл его только по имени. Их отношения скорее носили родственно – дружеский характер. А главное совместное хобби было у них голуби.

Иван любил голубей и свою страсть передал Серёжке.

В их голубятне Серёжка в хламе найдёт золотой брегет – подарок Часовщика. Брегет лежал в старом чугунном утюге, куда его спрятала Манана. Он тогда в этот же день его переложил в шкатулку. Но Манана вновь спрятала его, но уже в спортивный кубок, который был намертво прикреплён к полке на балконе. Сегодня прогнившая полка упала вместе с кубком, в котором лежал брегет, спрятанный в детскую меховую варежку. Мелочь, но приятно. Приятно то, что стало символикой в один и тот же день обретать вновь своей утратой.

И вновь у Ивана Романовича в голове что – то щёлкнуло, и страницы истории перенесли его в настоящее время.

…То, что брегет ему вернула милиция, никто об этом не знал. Он ни своему другу Лёне Савельеву – покойному, ни Часовщику не рассказывал, что лейтенант Ситнов возвратил ему брегет в день рождения Софьи и Катерины. Он одно время хотел его продать, – чтобы избавиться от плохой памяти, но голос разума ему подсказывал, что этому брегету есть хозяин из рода Тургеневых. Это был Вовка Колчин, бегавший когда – то по двору с мячом его племянник, родной сын сестры Клавдии и брат Сергея Беды.

«Он единственный законный наследник остался в нашем городе, – думал Иван Романович. – Все разъехались жить за границу. Живёт в городе один столетний Василий Николаевич. Да и ни к чему ему эта диковинка. А Вовке на ноги надо вставать. Парень жениться надумал, работает. Пять дней назад в университет поступил на заочное отделение. Явно в тюрьму назад видимо не собирается».

Пока часы лежали в утюге, за это время не стало не только их уютного дворика, но также убрали с новых географических карт Горький и Куйбышев, вернув им старые исторические названия Нижний Новгород, и Самара.

С Самарой у него были связаны плохие воспоминания о часах. Пока он не видал их то и воспоминаниям не предавался.

А сегодня Ивану Романовичу этот брегет взбудоражил всю его память. И он уже планирует, что с ним сделать и естественно наплывали мысли неприятного прошлого.

В этот миг Иван Романович не подразумевал, что этот золотой брегет ему аукнется ещё раз. И принесёт много хлопот всей его родне.

Сидя на своём островке, он принял твёрдое решение, – на Новый год подарить брегет Вовке Колчаку.

– Иван Романович, ты всё на своём Ямале сидишь? – раздался голос за его спиной.

– Это ты Ирина Ильинична, сзади пугаешь меня? – обернулся он. – Всё молодишься, – сказал ей Беда.

– А что мне, я ещё замуж мечтаю выйти. Хочешь, за тебя пойду?

– А куда я Манану дену? Да и куда тебе замуж. Ты, когда кашляешь или чихаешь, у тебя вставные челюсти вываливаются изо рта. А у меня все зубы свои. Не было бы Мананы, я естественно себе молодку нашёл с аппетитным багажником. А у тебя попка, как у узницы Бухенвальда. Одни слёзы, самому плакать хочется.