Марк Ланской - С двух берегов

Когда наконец день процесса был назначен, он известил меня. Но приехал я зря. На первом же заседании председатель суда объявил, что «судопроизводство откладывается на неопределенное время ввиду неблагополучного состояния здоровья подсудимого». В этом не было ничего удивительного или неожиданного. Весь состав суда, включая знаменитого защитника, еще не так давно служил в органах гитлеровской юстиции. Мы видели, как фрау Хубе поцеловала в лоб своего мужа и бережно повела к машине. Она села за руль, и, они уехали. Немногие зрители и журналисты, пересмеиваясь, двинулись к выходу.

В тот же день Франц получил два анонимных письма, угрожавших ему смертью, как «большевистскому агенту, пачкающему родное гнездо». Таких писем у него немало. Никому из домашних он их не показывает и подшивает в отдельную папку. Он продолжал методичный нажим, написал протесты в высшие инстанции. Некоторые показания свидетелей, поданные в письменном виде, были опубликованы в зарубежной печати.

В Бонне стараются соблюсти чувство меры. Когда наглость и цинизм следственных органов переходят ту невидимую грань, за которой начинаются прямые аналогии с Третьим рейхом, следует команда: соблюдать декорум. Через пять месяцев было объявлено, что состояние здоровья подсудимого улучшилось и судебное заседание возобновляется.

Нужно было иметь нервы из нержавеющей стали и ртуть в жилах вместо крови, чтобы спокойно слушать, как протекал этот процесс. Судей не интересовал тот период деятельности Хубе, когда он служил в ВФХА. Считалось, что этот вопрос был исчерпан во время денацификации. Организация массовых убийств, инспектирование лагерей, обучение и поощрение палачей — все это оставили за рамками обвинительного заключения. Ведь гуманнейшее западногерманское правосудие даже не знает такого понятия, как «военный преступник». Военный может быть только героем, и что бы он ни делал на территории противника, это не может быть преступлением.

Итак, речь шла о том, мог ли такой респектабельный человек, верный слуга отечества, как Эрвин Хубе, лично совершать убийства ни в чем не повинных людей, или не мог.

Сам Хубе отрицал все. В его обязанности адъютанта входила только забота о физическом здоровье и культурном обслуживании заключенных. В представленных его защитником документах можно найти похвальные отзывы о созданном им хоре и о концертах, которые регулярно устраивались в лагере.

Чтобы поддержать жизненный тонус работавших людей, он, Хубе, устраивал оздоровительные вольные движения (я вспомнил: «Бам! Прыжок! Бам! Прыжок!»). А главное, чем он занимался, это разведение цветов. Он стремился украсить однообразный ландшафт лагеря и порадовать заключенных ароматами расцветающих роз. Не случайно и в настоящее время посвятил он свою жизнь цветоводству.

Когда прокурор отвлекал его от цветов к фактам насилия, убийств, издевательства над беззащитными людьми, он возмущенно утверждал, что все эти факты — злостный вымысел врагов Германии. Он заявил, что считает себя глубоко оскорбленным предъявленными обвинениями и привлечет зачинщиков процесса к ответственности за клевету.

Приведу только несколько коротких записей допросов отдельных свидетелей.

Допрашивали старушку, приехавшую из Польши. Она видела, как Хубе убил женщину на глазах ее мужа.

А д в о к а т. Какого числа и какого года случилось происшествие, о котором вы рассказываете?

С в и д е т е л ь н и ц а. 14 сентября 1941 года.

А д в о к а т. Скажите, свидетельница, помните ли вы, что произошло 14 сентября не 1941, а прошлого, 1963 года?

Старушка мучительно пыталась что-то припомнить, но только растерянно пожала плечами.

А д в о к а т. Не можете. Не кажется ли вам странным, что события почти двадцатипятилетней давности вы помните ясно, а то, что случилось всего год назад, выпало из вашей памяти?

С в и д е т е л ь н и ц а. Но то, что происходило тогда, я не могу забыть.

А д в о к а т. Почему же? С вами ничего страшного не случилось. Вас направили на работу. Вы остались живы… Хорошо, оставим вопрос о памяти открытым. Вы уверены, что селекцию производил именно этот человек, который сидит перед вами на скамье подсудимых? (Кстати, «скамья» представляла собой весьма удобное мягкое кресло.) Приглядитесь к нему. Разве он похож на того, кто встречал вас на перроне?

С в и д е т е л ь н и ц а. Он, конечно, постарел, изменился… Прошло больше двадцати лет.

А д в о к а т. Вот это мне и нужно было выяснить. Значит, вы не можете с точностью утверждать, что именно подсудимый находился тогда на платформе, где выгружался эшелон.

С в и д е т е л ь н и ц а. Он только был моложе. Но это был он, все знали, что это Хубе.

А д в о к а т. Фамилия еще ни о чем не говорит, недоразумения всегда возможны. Важен факт: лицо подсудимого не похоже на лицо человека, производившего селекцию в тот день, который интересует судей. Перейдем к самому факту. На каком расстоянии от места происшествия вы находились?

С в и д е т е л ь н и ц а. Недалеко, мы ехали в одном вагоне с той несчастной парой.

А д в о к а т. Я не спрашиваю, с кем вы ехали, а о расстоянии, на котором вы находились от места происшествия. Вам, видимо, трудно понимать простые вопросы, но постарайтесь вспомнить, в скольких метрах вы стояли от той, как вы говорите, пары, когда служащий, производивший селекцию, остановил их?

Старушка задумалась. Смятение чувств отражалось теперь не только на ее лице, но и во всей сгорбленной фигуре. Она испуганно смотрела то на судей, то на адвоката, размахивавшего перед ее глазами черными крыльями своей мантии.

С в и д е т е л ь н и ц а. Я точно не помню… Может быть, десять или пятнадцать метров…

А д в о к а т. Этого вы тоже не помните. С вашей памятью я бы не решился выступать в суде. Значит, вы не могли видеть, как и почему служащий отделил женщину и увел.

С в и д е т е л ь н и ц а. Это видели все.

А д в о к а т. Суд интересует не то, что видели все, а то, что видели вы. В своем показании вы пишете, что видели, как служащий пытался изнасиловать женщину. Скажите, а не стыдно было вам смотреть на обнимающихся мужчину и женщину?

С в и д е т е л ь н и ц а. Он ударил ее кулаком по голове, она упала, и он навалился на нее. Это видели все. Мы не могли не видеть.

А д в о к а т. Еще раз напоминаю вам, что нас не интересует, что видели те, кого здесь нет. Вы понимаете, что такое акт насилия? И вы утверждаете, что видели его? Спокойно смотрели, и никто вам не мешал? Разве так могло быть?

С в и д е т е л ь н и ц а. Нас стали угонять. Но мы видели, как он ее убил. Мы слышали выстрел.

А д в о к а т. Не торопитесь. Зафиксируем то, что вы сказали. Вас стали угонять, и вы не могли видеть, почему служащий борется с женщиной, почему он выстрелил, защищался ли он от физического воздействия этой женщины или выстрел произошел случайно, то есть был ли это акт самообороны или несчастный случай. Это вам не известно.