Array Журнал «Искатель» - Искатель, 1962 №2

Корабли швартуются. Атомоход дарит «деду» несколько мешков картошки. Перехожу на палубу «Ермака». «Ленин» поведет караван к Карскому морю. Почти день можно погостить на борту ветерана Арктики.

Богатая биография у этого почитаемого всеми ледокола-работяги. Судну 63 года. В уютной кают-компании «Ермака» много картин, рассказывающих о его делах. Рисовали их сами моряки: гидролог Гаврилов, кочегар Самсонов. На одной из переборок — бронзовая грамота. В день пятидесятилетнего юбилея ледокол награжден орденом Ленина. А какие знаменитые арктические капитаны плавали на «Ермаке»: Воронин, Сорокин, Понамарев — тот самый, который стал потом первым командиром атомохода.

О своем родном судне больше всех может рассказать четвертый штурман Вячеслав Владимирович Смирнов. Он здесь с 1936 года, начинал с кочегара… Только один раз моряк надолго покинул борт корабля. Это было в войну, когда «Ермак» стал солдатом и курсировал от Ленинграда к Кронштадту, доставляя на остров снаряжение и боеприпасы. Во время прорыва арктической блокады Смирнов вместе с экипажем ушел на фронт. Лишь тринадцать человек вернулись обратно. После войны вместе с «Ермаком» Вячеслав Владимирович снова оказался в Арктике, которую любит так же беззаветно, как и корабль.

Незадолго до возвращения на атомоход я разговорился с кочегаром «Ермака» Владимиром Кравцовым.

У этого парня замечательная морская биография. Он побывал во многих странах. Вспомните случай, происшедший в начале 1961 года в Эдинбурге. О нем сообщалось в печати. Тонули трое английских мальчуганов. Помощь пришла с советского парохода «Сухуми». Молодой кок В. Кравцов бросился в холодную воду и спас малышей. Вернувшись на Родину, Владимир пожелал работать в Арктике. Так он стал кочегаром «Ермака».

Север понравился Кравцову и корабль полюбился. Но о своей специальности он говорит с чувством затаенной грусти:

— Кочегар — почетный человек на пароходе, спора нет. Но ведь это отживающая свой век специальность. Надо менять ее. Учиться надо.

Что ж, Кравцов прав. Должность кочегара в недалеком будущем перестанет значиться в судовых списках.

Правда, иной раз еще и на атомоходе можно услышать слово «кочегар», но оно вызывает улыбки. Так шутливо называют в экипаже инженеров-операторов, которые следят за работой атомного сердца ледокола — ядерными реакторами.

В небольшой телеграмме, полученной на борту «Ленина», излагалось новое важное задание атомному кораблю. Нам надо было принять с идущего на запад ледокольного парохода «Леваневский» участников экспедиции «Север-13» и зимовщиков «СП-10» с полным снаряжением будущей станции. После этого надлежало взять курс на восток, пересечь море Лаптевых и Восточно-Сибирское море. Вблизи острова Врангеля повернуть на север, в тяжелые льды Айонского массива. На 75-м градусе северной широты с борта корабля высадить станцию «СП-10» на разведанную с воздуха льдину и построить там взлетно-посадочную полосу, которая будет промежуточной базой авиасвязи с «СП-8». Дрейфуя, станция «СП-8» оказалась относительно нас по ту сторону полюса.

Далее атомоход с участниками экспедиции «Север-13» должен был отправиться в еще более высокие широты и, следуя на запад вдоль границы паков, установить на них пятнадцать дрейфующих радиометеостанций и радиовех.

Уже через час после получения телеграммы всему экипажу было объявлено о предстоящем походе. На общем собрании единодушно решили посвятить рейс XXII съезду Коммунистической партии. От имени молодежи выступил «кочегар» атомохода, инженер-оператор Александр Зюганов. Накануне комсомольцы судна избрали его своим вожаком.

Пятого октября атомоход встретился у мыса Челюскин с ледоколом «Красин», который с трудом пробивался по проливу, ведя за собой «Леваневского».

Началась перегрузка оборудования станции «СП-10». На борт атомохода стрелами подавались сотни ящиков, бочек с горючим, тюков, тракторы, ледорезная фрезерная машина. Работали все без исключения. За полтора суток в глубоких трюмах корабля и на палубах было размещено около 400 тонн груза.

Среди груза «СП-10» оказались четыре небольших ящика. Они появились перед отправкой экспедиции неожиданно еще там, на Большой земле. На верхней крышке их было написано «Полярникам «СП-10» — и в скобках: «Осторожно, яйца!» Обратный адрес: «Омск, Сибниисхоз. Лаборатория. Птицеводство».

Яйца? Многие тогда отнеслись с подозрением к содержимому ящиков. «С момента их отправки прошло уже много времени, должны испортиться», — рассуждали полярники, не решаясь распаковать посылку. Все выяснилось, когда об этом доложили начальнику экспедиции «Север-13» Дмитрию Дмитриевичу Максутову.

— Грузите, останетесь довольны, — сказал он и улыбнулся мне. — Помните?

Ну, конечно, я хорошо помню разговор со Львом Натановичем Вейцманом — руководителем лаборатории птицеводства Сибниисхоза. В эти же дни в Москве был и Максутов. Узнав, что готовится высадка «СП-10», птицевод пообещал прислать полярникам яйца цесарок — ведь они не портятся. Максутов заметил, что это было бы очень кстати: в рационе «СП-10» есть только яичный порошок.

Такова история четырех ящиков из Омска. В них оказалось около тысячи яиц. Подарок сибирских птицеводов пришелся по вкусу полярникам. После первой же дегустации они отправили благодарственную телеграмму в Сибниисхоз.

Рано утром 9 октября атомоход двинулся на восток. Набирая скорость, дал прощальный гудок. Ему ответили «Красин» й «Леваневский», последние корабли на дальней дороге. Теперь уже никто не мог нам встретиться. Навигация кончилась. А «Ленин» шел в свой необыкновенный рейс.

Четырнадцать полярников «СП-10» начали хлопотать на палубе, где стоял зачехленный вертолет. Нечего ждать, ведь домики можно собрать тут же, на корабле, а на льдину опустить готовыми.

Вскоре на вертолетной палубе появился игрушечный хуторок. И ночью пять готовых хаток весело смотрели на море огнями круглых глаз — иллюминаторов. Полярники были довольны и большую часть времени проводили в домиках: обживали, судачили о предстоящей зимовке и ласково говорили: «Наша льдина».

Полярники «СП-10» — это молодой, но видавший виды народ, уже позимовавший в Антарктиде либо в Арктике. Начальнику станции Николаю Александровичу Корнилову тридцать один год. Самому старшему в группе, инженеру-метеорологу Георгию Андреевичу Хлопу шину — сорок четыре, а младшим (их двое), актинометристу Николаю Макарову и аэрологу Василию Митрофанову — по двадцать пять.

…Позади осталось море Лаптевых. Впереди — пролив Санникова. Все участники похода надолго запомнят его.

Взгляните на карту Арктики, и вы найдете этот пролив в группе Новосибирских островов, между Малым Ляховеким и Котельным. Пролив Санникова широк, но пользуется у моряков дурной славой — мелководен. На каждом шагу можно встретить лютого врага кораблей — стамуху. Это толстенные, многометровые льдины, примерзшие ко дну. Встреча со стамухой равносильна столкновению со скалой. Вот почему немногие капитаны отваживались вести здесь большие суда.