Наталья Медведская - Иволга

Старики, шаркая, поплелись за ним. Князь нетерпеливо ждал их возле машины.

– Я был занят. А вы недоумки, упустили отъезд наших доноров из дома Барвиновых.

Он брезгливо глянул на братьев.

– Подберите слюни, и узнайте: на какой машине они уехали? А ты Аида молодец!

Князь похлопал женщину по щеке.

– Увидела заметку об аварии. Спасибо журналистке, описала наших ангелочков на дороге. Они ещё засветятся на постах полиции или, помогая лечить, попадут на глаза нашим людям. Судя по всему, у Иволги полностью открылся семейный дар и, начав врачевать, она не остановится. Это как наркотик, – усмехнулся Князь.

– Вы так говорите, будто знаете? – подобострастно произнёс толстяк, усаживаясь в машину.

– Вытаскивая людей с того света, испытываешь такое же сильное чувство, как и лишая жизни. По силе эмоции равны, хотя противоположны по знаку: плюс и минус, – пояснил берайя, заводя автомобиль. – Куда они едут и зачем? Вот вопрос. Ничего узнаем.

Он посмотрел в зеркало на заднее сиденье. Старики сидели, прислонившись друг к другу, и дремали.

«Придется подпитать братьев, совсем ослабели. Привык к ним, столько лет вместе. Тем более что они мне нужны живыми», – подумал он.

Как все убийцы Князь временами бывал сентиментальным. Чёрный «Мерседес» с непроницаемыми для солнечного света окнами плавно выехал из посёлка на федеральную трассу.

Полный старик зажмурился, прислушиваясь к тянущей боли в сердце. Брат посапывал у него на плече.

«Дрыхнет, как ни в чем не бывало!» – раздраженно подумал он. Толстяка мучали воспоминания и одолевали сомнения.

1956 год

Он с братом на авторынке искал запчасти для машины. Молодой парень продал детали для их «Победы» по божеской цене. Потом предложил им отметить сделку в ресторане. Смущённые братья отказывались, как могли: они никогда не бывали в таких местах. Продавец, поняв их заминку, засмеялся: «Я плачу! Вы мне понравились. Друзей здесь не нажил ещё, а в ресторане одному скучно».

Ефим и Пим сконфуженно сидели за столом, ошалев от музыки и шума. Новый знакомый, представившийся Князем, заказал закуску и выпивку. После третьей рюмки братья расслабились и повеселели. Необыкновенно вкусные блюда и вино они пробовали впервые. Довольно убогая обстановка заведения с претензией на барскую роскошь казалась им царской. Окна украшали тяжелые темно-вишневые бархатные шторы с золотыми кистями. Скатерти на столах в тон шторам свисали до пола. Аляповатые под золото люстры испускали приглушённый свет. В воздухе висел густой запах дешевых сигарет, спиртного и не слишком чистых тел. Разбитные девицы, каких просто не существовало в их родной деревне Орловке, сидели у стойки бара и курили тонкие папироски. Князь пригласил трех девушек за столик. Веселье продолжилось с новой силой.

Утром братья проснулись в чужом доме, в постели, с едва знакомыми девицами. Головы раскалывались от боли. Парни, от стыда растерявшие весь вчерашний гонор, попытались тихо сбежать. Князь попытку пресек, полечил братьев хорошим коньяком. Затем, накрыв не менее роскошный, чем в ресторане стол, предложил поговорить. Проснувшихся девиц безжалостно выпроводил за дверь. За выпивкой завёл разговор о новой жизни. Он говорил красноречиво и убедительно, его слова хорошо впитывались в неотягощенные добродетелью души парней. Пышные всходы жажды легких денег, необременительных связей, заглушали робкие ростки совести, добра и жалости.

Ефим с братом Пантелеймоном, которого все звали просто Пим, стали торговать запчастями. Откуда доставал Князь дефицитные детали они не интересовались. Да и вряд ли он ответил бы им. Братья родились близнецами. С детства все делали вместе: учились, служили в армии, женились. Даже дети у них родились в один год.

Шли годы. Они не заметили, как растеряли прежних друзей, развелись с женами. Дети росли без их помощи и участия. Близнецы жили только для себя, служа Князю и выполняя его поручения. Прошли жуткие обряды посвящения. Вначале боялись даже вспоминать о них. Но после ритуального убийства деньги и блага так и посыпались на братьев. Братья успокоились и зажили в своё удовольствие. Ефим давно выкинул из памяти, что забрал жизнь молоденькой девушки, исколов ее ножом. Пим цену за убийство посчитал приемлемой, и вовсе не мучился угрызениями совести. Они старели, а Князь оставался молодым. Это злило! Братья затаили обиду. Своего благодетеля пытались умолять, но он был непреклонен. Когда им пошел пятый десяток, он остановил старение. Братья оставались сорокалетними мужчинами целых тридцать семь лет. С возрастом стали внешне совершенно не похожи между собой. Ефим был выше ростом, оставался худым, сохранил густую шевелюру. Пим потолстел, полысел, обрюзг и напоминал постаревшего колобка. Как-то они съездили в родное село Орловку и увидели ровесников: дряхлых восьмидесятилетних стариков, тех, кто остался жив. Тогда смогли оценить подарок Князя. Из дома с ними уехала племянница, дочь младшей сестры.

Всё изменилось в один из дней. Князь отправил их в станицу Алексеевскую. По полученным оттуда сведениям, обнаружилась нужная ему, пропавшая много лет назад свеча.

Старуху уничтожил другой помощник Князя, а девчонку близнецы упустили. Тогда-то они и испытали всю силу гнева своего благодетеля. Как он нашел солман снова, они не догадывались. Почти неделю следили за «светлой», сняв комнату у старушки в доме напротив. Кажется, рассчитали всё. Племянница договорилась с соседской девчонкой и передала снотворное. В этот раз никакого подвоха не ожидали. Чтобы не спугнуть будущих жертв, безвылазно сидели в комнате. В назначенный день отправились в Ростов за машиной. За посёлком, сидя в автомобиле, ждали звонка Лины. И он прозвучал. Что произошло в доме, ни Ефим, ни Пим не поняли. Подходило только одно объяснение: прежняя знахарка сделала из дома ловушку для «тёмных».

«Хорошо, что ювелир захваченную племянницу отпустил через два дня. И нас не сдал в полицию. Он думал, мы лохи и не сумеем скрыться от слежки. А у нас опыта поболее, чем у людей ювелира», – радовались братья.

Племянница тоже оказалась не промах. Целую неделю водила людей ювелира за собой, а потом смылась от них. Аида узнала: «Свеча» не пострадала, а парнишка слаб, для него вызывали врача. Дар молодого ювелира не понятен, а может, у него и вовсе нет дара? Конечно, эти знания мизерные, но Князь был доволен, услышав о странных оберегах на шее девчонки и парня. Ехать к ведьме братья напросились сами, мечтая реабилитироваться. И снова осечка. Глядя на мёртвое тело женщины, Пим впервые задумался: стоила ли обеспеченная жизнь одиночества? Зачем вовлекли племянницу?

Старик разозлился на себя: «Стоила! Я всё исправлю и верну молодость, даже если придется убить брата».