Николай Трублаини - «Лахтак». Повесть

Луна скрылась за горизонтом, исчезли берега острова, пароход снова погрузился в темноту. Лишь мерцали звезды, и в синеватом мраке скрывались заснеженные ледяные просторы.

- Что-то задержались наши охотники, - встревожился Кар. - Не заблудились бы. Лейтэ, зажгите огни.

Лейтэ пошел выполнять приказание. Но раньше чем он успел зажечь фонари, моряков встревожил крик Котовая:

- Отто Рудольфович! На берегу огонь!

Кар и Запара посмотрели в сторону острова.

Там, сквозь ночную тьму, светился огонь. Он горел большим пламенем, то разгораясь, то угасая, как будто кто-то время от времени подливал в него керосин. Стоявшие на палубе замерли в неподвижности. Но вот немного поодаль от этого огня вспыхнул новый огонек, потом еще один и, наконец, еще один. Четыре костра пылали та берегу острова Лунной Ночи.

Если бы Степа за минуту до того, как выстрелить, повернул голову и глянул на высокий, десятиметровый торос, торчавший вблизи, он бы чрезвычайно удивился. Наверху тороса он увидел бы высокую фигуру человека, освещенную луной.

Теперь человек лежал у подножья тороса. Поскользнувшись, он скатился вниз на мелкие обломки льда.

Зоркий Вершемет первый увидел распростертого человека.

- Кто это? - спросил Степа.

- Кто-то из наших товарищей, - встревоженно ответил Вершемет.

Но, наклонившись над человеком, он никак не мог узнать, кто это.

- Ростом, как наш Кар, - бормотал он, - шапка словно бы Запары, но что это за полушубок? Он из песцового меха. Такого ни у кого из наших ист.

- Что - он мертв? - спросил Степа.

- Сейчас узнаем, -не спеша ответил Вершемет и, перевернув человека на спину, засунул руку ему за пазуху.

- Жив, - сказал он, всматриваясь в лицо.

Лунного света еще было достаточно, чтобы его рассмотреть. Но на лице была кровь, и, возможно, это изменило его выражение. Во всяком случае, Вершемет никак не мог узнать, чье это лицо.

- Здорово разбился, - сказал охотник. - Надо бы сделать перевязку. Или, может, так потащим на пароход? Только кто же это?

Степа также внимательно рассматривал лицо. Помолчав несколько секунд, он сказал:

- Дядя Юрий! Этот человек не с «Лахтака». Он вовсе нам незнаком.

- Правильно, - ответил охотник, поднимая ружье, лежавшее около разбитого, - таких ружей у нас нет.

Действительно, на «Лахтаке» было только три ружья, и Вершемет прекрасно знал каждое из них. К тому же два из трех были с ними.

- Это, кажется, американское, - сказал Вершемет, осматривая ружье.

Мысль о том, что перед ними совсем чужой человек, еще больше взволновала обоих. Они вовсе забыли о медведе, который был уже мертв. Забыли и о принесенных ими капканах. Было отчего волноваться: незнакомый человек, в такое время, в таком месте!

- Может быть, здесь еще кто-нибудь есть? - высказал предположение юнга.

- Ну-ка, лезь на торос, только не свались оттуда, как этот молодец, и крикни, а то и выстрел дай. Может, кто откликнется.

Степа стал взбираться на льдину, а Вершемет тем временем расстегнул неизвестному воротник, снял шапку и вытер с его лица кровь. Голова, казалось, не пострадала при падении. По крайней мере, крови не было видно. Охотник побоялся раздевать человека та морозе. Но, осматривая его, обнаружил кровь на боку. Вершемет разрезал порванную па этом месте при падении одежду и, найдя рану, положил на нее платок и перевязал куском старого бинта, который случайно нашелся у него. Ему казалось, что человек повредил себе ногу. Когда Вершемет потянул ее, неизвестный застонал.

Степа взлез на льдину, с которой упал незнакомец. Там, действительно, было очень скользко. Как с капитанского мостика, наблюдал он арктический пейзаж в полярную ночь. Луна стояла уже над самым горизонтом. Степа видел с одной стороны темное пятно парохода, а с другой - неясные очертания острова. Вокруг простиралась пустыня. Нигде те видно было ни одного живого существа. Юнга несколько раз крик- нул, потом прислушался и, не услыхав никакого ответа, прокричал Вершемету:

- Дядя Юрий, я буду стрелять!

- Стреляй!

Спустившись на полметра ниже, юнга уперся коленом в выступ тороса и выстрелил. Это был тот выстрел, который услышал Котовай.

Степа несколько минут ожидал ответа, но напрасно. Тогда он сполз с тороса вниз, к Вершемету. Тем временем охотник, сняв с себя куртку, готовил для незнакомца носилки.

- Снимаи, Степа, и ты куртку, согреемся, пока будем его нести.

- Давайте, дядя Юрий, еще постреляем, может, с «Лахтака» придут на помощь.

- Да нет, давай уж сами понесем. А то ждать…

- А медведя так и покинем?

- Ничего не поделаешь, нет времени возиться с ним. Я думаю, что песцы не успеют его испоганить, пока я вернусь сюда с товарищами. А этого парня надо поскорее отнести. Я уже поднимал ею. Он весит не более семидесяти килограммов.

Степе надолго запомнилась такая картина: длинные тени торосов затемняют прогалину между ними. Черным пятном выглядит полынья, и близ нес бесформенной кучей растянулся медведь. Дядя Юрий стоит без куртки, опершись на ружье, а возле него лежит неизвестный человек. Он слегка стонет. Глаза его закрыты. Вокруг снег и лед. Мороз крепчает и щиплет за нос и щеки. Небо темно-синее, звезды разгораются все ярче, а луна склоняется к горизонту.

- Идем, - говорит Вершемет.

Они нагибаются и поднимают неизвестного человека. Степе немного тяжело, но охотник старается принять на себя большую часть тяжести; они обходят торосы и, по возможности, каждый ледяной выступ и размеренным шагом идут к пароходу. Под ногами скрипит снег.

Когда закатилась луна, Вершемет и Степа были не далее как в полутораста шагах от торосов, окружавших полынью.

Степа чувствовал, что ноша для него тяжеловата, но не признавался в этом и, держа незнакомца за ноги, старался твердо шагать по льду. Однако иногда спотыкался на неровных выступах ледяного поля.

Вершемет, прокладывая путь, побаивался, как бы в тем ноте не заблудиться. Теперь, когда луна зашла и пароход скрылся с глаз, он остановился.

- Отдохнем, - сказал охотник.

Они положили человека на лед.

- Что, может быть, выстрелить несколько раз? - спросил Степа.

- Думаю… не надо. Они знают, что нас нет, и должны зажечь топовые огни.

Вершемет не ошибся: действительно, через несколько минут в темноте надо льдом загорелось два огонька: это Лейтэ поднял фонари под клотики мачт.

Ни старый охотник, ни его юный друг ни разу не оглянулись в сторону острова. Если бы они это сделали, то увидели бы огни, которые так удивили и взволновали моряков на «Лахтаке».