Карл Май - Том 11. Из Багдада в Стамбул. На Тихом океане: рассказы

— Аллах Акбар! — сказал Халеф. — Он дает лошади сердце лучшее, чем некоторым людям. Как жаль, сиди, что твоя честь не позволяет тебе взять его обратно!

Хаддедину пришлось несладко, он с трудом поднялся, но, когда я его осмотрел, оказалось, что обошлось без повреждений.

— Этот жеребец настоящий шайтан, — сказал он. — Раньше-то он меня носил!

— Ты забыл, что после этого он носил меня, — объяснил я, — и теперь он подпускает только тех, кого я разрешаю.

— Я больше ни за что не сяду на этого шайтана!

— Ты умно поступал, что раньше не садился на него. Если бы я сидел в этом седле, шейх от вас не ушел бы.

— Так садись, эмир, и скачи за ним! — попросил Эмин.

— Не надо меня принуждать!

— Но тогда беббе уйдет!

— Пусть так будет, но виноват в этом будешь ты!

— Ну и ерунда! — подал голос англичанин. — Глупая история, как неприятно! Да!

— Что же делать, сиди? — спросил Халеф. — Снова встречаться с беббе?

— Да ничего. Я бы послал за ним своего пса, но он слишком дорог мне.

Надо было ставить какие-то точки в этой истории. Я подошел к хаддединам и поинтересовался:

— Вы сегодня поутру, когда я охотился на барсука, обсуждали в присутствии шейха Габойи наш маршрут?

Они медлили с ответом, за них сказал Халеф:

— Да, сиди, они говорили об этом.

— Но только по-арабски, — оправдался Эмин.

В другой ситуации я бы взорвался от ярости, но тут спросил тихим голосом:

— И что же вы обсуждали?

— То, что мы едем в Бистан.

— А больше ничего? Подумай. Надо вспомнить каждое сказанное слово. Любая мелочь может стоить всем жизни!

— Я еще говорил, что из Бистана мы, наверное, поскачем в Ахмед— Кулван или Киззельзи, чтобы выйти к озеру Кюпри.

— Ну ты и глупец, Мохаммед Эмин. Я не сомневаюсь, что шейх бросится за нами. Ты все еще жаждешь быть нашим предводителем?

— Эмир, прости меня, но я уверен, что шейх нас не догонит. Он должен слишком долго скакать обратно, чтобы повстречать своих беббе.

— Ты так думаешь? Я познал много народов, изучил их характеры, и обмануть меня непросто. Брат шейха — честный человек, но он не вождь. Он добился у них только нашего отъезда, и я даю голову на отсечение, что они преследуют нас, не показываясь на глаза. Пока шейх был с нами, они робели, а сейчас… Они отомстят нам за все, прежде всего за убитых лошадей!

— Нам нечего их бояться, — храбрился Амад эльГандур, — потому что на тех лошадях они все не смогут за нами гнаться. А если подъедут, мы встретим их ружьями.

— Это звучит бодро, но дело может повернуться иначе. Они устроят засаду или же нападут среди ночи.

— Мы выставим часовых!

— Нас всего шестеро и столько же часовых нам нужно для безопасности. Надо подумать о чем-то другом.

Наш проводник-угольщик держался чуть позади группы. Он ожидал порицаний в свой адрес, что не воспрепятствовал бегству шейха Габойи.

— Как далеко на юг ездят беббе? — спросил я Алло.

— До самого моря.

— Они знают всю местность?

— Абсолютно всю. Знают так же хорошо, как я знаю каждую долину между Дергезином и Миком, между Нвейзгие и Дженаверой.

— Нам придется выбрать другую дорогу, чем та, по которой мы ехали до сих пор. На запад сейчас нельзя. Как далеко отсюда на восток до главной цепи гор Загрос?

— Восемь часов, если мы поедем поверху.

— А если понизу?

— Это совсем иной маршрут. Я знаю дальше внизу один проход. Если скакать от восхода солнца, мы переночуем в надежном лесу и утром достигнем гор Загрос.

— Там персидская граница, если я не ошибаюсь?

— Да, там курдские земли Тератул граничат с персидским районом Сакиз, относящимся к Зинне.

— А есть ли там курды джиаф?

— Да, есть, и они весьма воинственны.

— Вполне возможно, они примут нас спокойно, ведь мы им ничего плохого не сделали. Может, имя хана Хайдара Мирлама окажется для нас пропуском. Веди нас к проходу. Едем на восток!

Этот разговор происходил по-курдски. Я перевел его на арабский моим спутникам, и они согласились. После того как Амад эль-Гандур снова переседлал свою старую лошадь, мы продолжили путь. Мохаммед Эмин вел жеребца на поводу.

Пока все это решалось, наступил полдень. Мы только-только приблизились к проходу. Мы находились среди гор и стремились лишь на восток, стараясь не оставлять следов своего продвижения.

Где-то через час местность начала заметно понижаться, и на мой вопрос Алло ответил, что здесь должна быть большая долина.

Утренняя ссора в нашем братском коллективе оставила глубокий след в душах, и он читался на моем лице как нельзя лучше. Я совсем не мог смотреть на своего жеребца. Бледный Лис тоже был неплохим конем, но курды предпочитают гонять лошадей, и я чувствовал себя в седле как новичок на рыцарском турнире, сидя на сухопарой кляче, чьи скрытые способности еще предстоит изучить. Жеребца же я знал как свои пять пальцев.

К вечеру мы достигли леса, где намеревались устроить ночлег. За все время мы не встретили ни души и добыли дичи на ужин. Молча поужинали и легли спать.

У меня были первые часы вахты, и я сидел поодаль, прислонившись к дереву. Тут подошел Халеф, склонился передо мной и спросил тихим голосом:

— Сиди, твое сердце опечалено, но разве конь тебе дороже, чем твой верный хаджи Халеф Омар?

— Нет, Халеф. За тебя я отдал бы десять или больше таких коней!

— Так утешься, мой добрый сиди, ведь я с тобой и останусь с тобой, и никакой хаддедин не разлучит нас.

Он положил руку на сердце и растянулся рядом со мной.

Я сидел в тишине ночи, и на сердце у меня было тепло от мысли, что меня любит человек, принадлежащий мне полностью. Каким счастливым должен ощущать себя мужчина, у которого есть своя тихая родина; до которого не докатываются пожары и неурядицы; у которого есть и жена, коей он доверяет, и ребенок, в котором он видит свое отражение. И еще у которого бьется неуемное сердце вечного странника.

На следующее утро мы продолжили путь. Алло, как оказалось, не ошибся: еще до полудня мы заметили вершины Загросских гор и смогли дать лошадям роздых в долине, стены которой казались неприступными. Лошадей отпустили попастись, а сами легли в высокую траву, свежую и сочную, потому что в долине протекал небольшой ручей.

Линдсей лег рядом со мной. Он нашел какую-то кость и углубился в ее изучение. Настроение у него было прекрасное.

Но вот он приподнялся и указал мне рукой в сторону, к которой я сидел спиной. Я повернулся и заметил троих людей, медленно приближавшихся к нам. Они были облачены в плотную полосатую одежду, были босы и без головных уборов, из оружия у них имелись ножи.

Таких безобидных людей не следовало бояться. Они остановились неподалеку и почтительно приветствовали нас.

— Кто вы? — спросил я.

— Мы курды из племени мер-мамалли.