Карл Май - Том 9. По дикому Курдистану. Капитан Кайман

— Это миралай Омар Амед! — сказал Ифра голосом, проникнутым уважением.

— А кто этот штатский возле него? — спросил я.

Там, сбоку от полковника, скакал человек с чрезвычайно выразительными чертами лица. Я знаю, не должно сравнивать человека с каким-нибудь существом из животного царства, но ведь на самом деле есть определенные человеческие физиономии, непроизвольно напоминающие каких-нибудь зверей. Я видел лицо, в котором было что-то от обезьяны, от бульдога, от кошки. При определенном строении лица я тотчас думаю о быке, осле, сове, ласке, слоне, лисице или медведе. Независимо от того, френолог ли человек или физиономист, он заметит, что и манера держать тело, походка, манера выражения, весь образ действий такого человека обладают определенной долей сходства с поведением того животного, о котором напоминает его физиономия.

Лицо же этого человека имело в себе что-то от хищной птицы, точно как у ястреба-перепелятника.

— Это макредж — судья из Мосула, поверенный в делах мутасаррыфа, — отвечал болюк-эмини.

Что же нужно было этому макреджу здесь? Только я предался мыслям по этому поводу, как опять раздался орудийный залп и потом еще один. За ними последовали хаотичные вопли, визжание и стоны, и я услышал топот, как будто множество всадников приближались сюда галопом. Офицерская кавалькада остановилась как раз под моим наблюдательным пунктом.

— Что это было? — крикнул миралай.

— Два орудийных залпа! — ответил макредж.

— Крайне правильно! — насмешливо заметил полковник.

Офицеру вряд ли пришел бы такой ответ в голову! Но, Аллах, что это?

Арнауты, совсем недавно гордо маршировавшие мимо, возвращались в беспорядке, с воплями, они бежали, многие среди них были ранены, лица искажены ужасом.

— Стоять! — прогремел полковник. — Что происходит?

— Нас обстреляли картечью, алай-эмини и еще один капитан убиты, другой остался там лежать раненный.

— Покарай их Аллах! Стрелять в своих собственных солдат! Я всех их засеку до смерти. Насир-агаси [18] Насир-агаси — помощник младших и средних офицеров (тур.). , проскачи вперед и просвети этих псов!

Этот приказ был направлен одному из колагаси, адъютантов, находившихся в сопровождении полковника, тому самому, которого я застал врасплох у ручья у Баадри и которому я опять помог обрести свободу. Он пришпорил своего коня, но спустя незначительное время снова вернулся.

— Господин, это не наши, а езиды стреляли! Они сегодня ночью отняли пушки у нашего юзбаши.

Полковник грязно выругался.

— Этот мерзавец заплатит мне за все! Где он?

— В плену со всеми своими людьми.

— Значит, сдался без сопротивления?

В ярости он с такой силой вонзил своему коню шпоры в бока, что тот поднялся на дыбы. Потом полковник спросил:

— Где эти езиды, люди дьявола, эти гяуры [19] Гяур — неверный, немусульманин (тур.). из гяуров? Я хотел захватить их, бить кнутом, убить, но ни одного не видно. Они исчезли? Их найдут. Но прежде верните мне орудия! Люди из Диярбакыра подошли, пусть они идут вперед, а эти собаки из Киркука — за ними!

Колагаси поскакал назад, и пехота из Диярбакыра сразу же пришла в движение. Полковник со своим штабом посторонился, и пехота зашагала мимо них. Дальше я ничего не видел — долина делала здесь поворот. Но не прошло и минуты, как опять загремел орудийный залп, затем второй, третий, четвертый… Потом все то, что уже было прежде, повторилось: живые и легко раненные бежали, оставив мертвецов и тяжело раненных на волю судьбы… Полковник двинул своего коня в их гущу, раздавая удары направо и налево саблей, повернутой плашмя.

— Стоять, вы, трусы! Стоять, а то я своею собственной рукой пошлю вас в джехенну! Агаси, драгунов сюда!

Адъютант заспешил прочь. Бежавших становилось все больше, и все больше башибузуков приносили сообщения, что они нашли все здания пустыми!

— Разрушить жилища, все сжечь дотла и разыскать следы! Я должен знать, куда делись эти неверные!

Вот и пришло мое время, если я вообще мог принести пользу.

— Халеф, если со мной случится что-нибудь плохое, убери этот белый платок. Это сигнал для Али-бея!

Сказав это, я выпрямился и сразу был замечен.

— А! — крикнул миралай. — А вот и один из них! Спускайся вниз, ты, сын собаки, я хочу задать тебе один вопрос!

Я кивнул и отошел назад.

— Халеф, ты запрешь за мною дверь, никого не впускай без моего позволения. Как только я крикну твое имя, открывай дверь!

Спустившись вместе с ним, я вышел из дома. Дверь закрылась за моей спиной. Офицеры сразу образовали около меня круг.

— Ты, червь, отвечай на мои вопросы, не то я велю тебя зарезать! — приказал мне полковник.

— Червь? — спросил я спокойно. — Возьми и прочти!

Он сверкнул на меня гневно глазами, но все-таки схватил подписанный величайшей рукой фирман. Увидев печать, он прижал пергамент ко лбу, но, правда, только слегка и презрительно, и пробежал текст глазами.

— Ты франк?

— Немси.

— Это одно и то же! Что ты тут делаешь?

— Я приехал изучать обычаи езидов, — ответил я, принимая важную бумагу у полковника.

— К чему это? Какое мне дело до этого? Ты был в Мосуле у мутасаррыфа?

— Да.

— У тебя есть его разрешение присутствовать здесь?

— Да, вот оно.

Я подал ему вторую бумагу, он прочел ее и вернул мне.

— Это все верно, но…

Он отошел; по ту сторону склона загремели пушечные выстрелы, одновременно мы услышали копыта галопирующих лошадей.

— Шайтан! Что это там вверху?

Этот вопрос наполовину был обращен ко мне, поэтому я ответил:

— Езиды. Ты окружен, сопротивление не имеет смысла.

Он приподнялся в седле.

— Пес! — рявкнул он на меня.

— Возьми обратно это слово, миралай! Скажешь это еще раз — и я уйду!

— Нет, ты останешься!

— Кто меня здесь удержит? Ты можешь задавать мне любые вопросы, но знай, я не привык подчиняться какому-то миралаю. Теперь ты знаешь, под чьей защитой я стою, а если и это не подействовало, я сумею защитить себя сам.

— A-a!

Он замахнулся, намереваясь меня ударить.

— Халеф!

Громко выкрикнув, я протиснулся между лошадьми, дверь открылась, и, едва я протолкнулся внутрь, в деревянную дверь с визгом вонзилась пистолетная пуля. Миралай стрелял в меня.

— Это в тебя, сиди! — озабоченно сказал Халеф.

— Идем наверх!

Поднимаясь по лестнице, мы услышали какофонию из криков и конского топота, а уже стоя наверху, успели увидеть исчезающий за поворотом долины драгунский арьергард. Чистейшее безумие — гнать их на орудия, которые можно было бы заставить замолчать простой атакой стрелков с горных склонов. Миралай еще не уяснил себе всю ситуацию, ему повезло в том, что Али-бей хотел сохранить людские жизни: ведь вверху около святилища и на тропах, начиная с середины горы, турки стояли так густо, что любая пуля, пущенная езидами, унесла бы с собою не одну жизнь.