Ольга Ярмакова - Все начинается утром

– Детка, с тобой все в порядке? Ты побледнела. Тебе плохо? – Женщина, обеспокоенно подошла к дочери и заботливо приложила к ее лбу мягкую ладонь, проверяя температуру.

Понятие «мама» уже с ней не срасталось, расползаясь худыми нитками, не смотря на отчаянные попытки сдержать и увязать псевдо портрет

– Все в порядке, ма-му-ль. – Элен выдавила из себя.

– Ну, я же вижу, что не в порядке. Алиса, что случилось? Ты заболела? Не нужно скрывать это от меня; если тебе нехорошо, то нужно о тебе позаботиться.

«Алиса?! Меня же зовут Элен!» – чуть не выпалила девушка, но вовремя сдержалась. Что-то ей подсказывало, а, вернее, остановило, что не нужно себя раскрывать в данный момент, во всяком случае, не сейчас.

– Все в порядке, правда. Наверное, со сна голова закружилась. Я схожу, умоюсь в ванную и вернусь сюда. – Мягко отклоняя ладонь, Элен встала и на нетвердых ногах вышла из кухни.

– Если тебе станет хуже, зови меня, дорогая. – Донеслось вслед.

– Хорошо.

Ванная нашлась сразу, расстановка всех помещений в этом доме предельно точно соответствовала «реальному дому» Элен. Но к чему не была готова она, так это к предательству зеркала. Едва взглянув в него, она чуть не закричала от поглотившего ее страха, но вовремя зажала ладонями рот, боясь привлечь ненужное внимание: с другой зеркальной стороны на нее смотрела совершенно незнакомая ей девушка с округленными от страха глазами и стискивавшая, как и она, руками рот. Элен отшатнулась от зеркала, и незнакомка сделала то же самое, Элен отмахнулась от нее и та сделала все точь-в-точь, как она.

«Что за чертовщина? Неужели это…?» – Девушка отвела руки от лица, незнакомка повторила за ней, и обе, настороженно бочком приблизились к зеркалу. Дрожащими пальцами правой руки Элен резко дотронулась до зеркала. Теперь ужас, медленно оседая мягкой пленкой, уступил место раздражению и дополнительной боли: та девушка, смотрящая на Элен, и повторяющая все ее движения была ничем иным, как ее отражением!

«Но почему? Мало того, что я не попала домой, теперь я еще и выгляжу иначе! Черт! Черт! Этого не может быть! Просто не может быть!». Она была готова разбить зеркальную незнакомку, только бы вернуть себе свой прежний вид. Слезы негодования просочились и потекли по лицу.

«Не хочу терять себя! Не хочу! Не хочу! Не хочу! Верните мне мое тело! Пожалуйста, умоляю вас, верните! Ненавижу! Ненавижу вас, кто бы вы ни были! К черту вас!».

Девушка открыла кран и стала яростно растирать лицо холодной водой. В какой-то момент она с ненавистью плеснула в отражение зачерпнутой в ладонь водой, желая смыть чужой лик, и ударила по растекающемуся образу кулаком. К счастью, зеркало выдержало яростный протест, а обе девушки по обеим сторонам, унимая боль в ушибленных кистях, отвернулись друг от друга. Сев на краешек ванны, и уткнувшись в ладони, Элен сотрясалась от охватившей ее истерии. На кафельном полу медленно росла миниатюрная лужица из набрызганной воды и опавших слез. Прошло некоторое время прежде, чем она смогла взять себя в руки, Она устало подняла голову, обильно умыла лицо и тупо уставилась в зеркало.

Уже примиряясь с новым обликом, скорее от безысходности, она решила, как следует изучить его. Что ж, по крайней мере, не уродка, смуглая кожа, черные глаза, правда, теперь заплаканные и припухшие немного, густые брови, нос приплюснутый, но в меру, полные, бледно-розовые губы и волосы курчавые до плеч огненного цвета. По комплекции и росту все в норме. На вид мулатка или арабка. Но почему тогда так называемая мать так похожа на ее родную маму? И почему до заглядывания в это треклятое зеркало Элен не заметила явных изменений в своей внешности? Почему?

– Вот, как вы воспринимаете иней, ну, как? Замерзшая закристаллизовавшаяся влага, субстанция, преобразившаяся из прозрачной жидкости в серебристый искрящийся снежный холод? Для меня все проще и прозаичнее. Иней всего лишь налет, да-да, холодный безжалостный налет смерти! Хоть он и исчезает под первыми согревающими лучами солнца, но влажный его след высыхая и словно клеймя живое, оставляет семя погибели, которое спит до некоторого случая, чтобы забрать то, что пометил пресловутый налет, то бишь иней.

И почему именно сейчас в ее памяти всплыл образ Старого Философа, ее университетского преподавателя математики? Хотя очень занятный старикан, что тут говорить. Господин Кливленд Вайсман, чудаковатый старичок, бессменно появлявшийся на лекциях в старом поношенном твидовом костюме мышиного цвета и ультракрасном, прямо таки огненном галстуке. Немного рассеянный и простоватый, он не замечал, а может просто не обращал внимание на белесые отметины мела, которыми изобиловали боковины и рукава пиджака.

Свое прозвище он приобрел в кругах студентов, впрочем, уважавших его и возведших, таким образом, безусловно любимого преподавателя в почетное звание, за своеобразную методику ведения лекций. Вперемешку с теоремами и формулами существовали так называемые «островки передышки». Это были самые любимые минуты у всех студентов, посещавших курс господина Вайсмана. С взъерошенными белыми и воздушными волосами, словно пух, с нацепленными и заляпанными пальцами и мелом очками на лбу, он поразительно напоминал Эйнштейна, а его по-детски наивные глаза излучали в такие моменты отстраненность и теплый свет.

Этот старичок был всеобщим любимцем не только у группы Элен, но и всего университета, что было крайней редкостью, учитывая, интересы современных студентов. Элен обожала лекции математики, хотя никогда и не любила этот предмет с его сухими формулами и цифрами, но тянуло ее, как и всех остальных ребят, прикоснуться к чему-то по-настоящему, живому, тому, что не найдешь ни в одной книге, тому, что не услышишь по радио или не увидишь по телевизору – к живому и истинному разуму.

И одна из фраз, кинутых так внезапно когда-то, как и все остальные Старым Философом, сейчас проявилась лакмусовой бумажкой в ее сознании.

– Друзья мои, – он всегда так обращался к аудитории, когда собирался отойти в сторону от стандартной математики к своим изречениям, – а можете ли вы допустить, что мы с вами проживаем лишь на одной грани сложного многослойного мироздания? Что, если существует всего, лишь единый и неделимый мир, но с бесконечным набором сторон, которые представляют собой отдельные полноценные миры с развитыми цивилизациями, и одна из них наша. Каково это? Представьте, напрягите свое воображение. Сразу все становится интереснее и проще, не правда ли?

Она до сих пор не могла понять, как подобные мысли могут исходить из этого маленького сухонького старичка, но все его слова укладывались на нужное место в ее сердце, ибо подобные вещи постичь возможно лишь только им, а не разумом.