Ольга Ярмакова - Все начинается утром

Так и произошло через некоторое время, почувствовав тишину, девушка осторожно отвела руки от лица и приоткрыла глаза, которым предстояло увидеть очередную дверь.

***

В палату интенсивной терапии вошли четверо молодых людей: две миниатюрные девушки утонченной восточной красоты с одинаковыми лицами, вероятнее всего, близняшки, и два паренька – один высокий и худой, словно жердь, но с приятными чертами лица и другой ниже ростом, коренастый с открытым лицом и добрыми глазами. То были друзья лежавшей в коматозном состоянии девушки, уже получившей дурную славу в больнице.

– Почему в больницах всегда такой запах? – Заговорил первым коренастый парнишка, чуть морщась. – Всем же было бы приятнее, если бы вместо медикаментов пахло цветами или сладостями.

– Ох, Билли, сладкоежка ты наш, это ж больница. Все больницы так пахнут. А если они будут благоухать цветами и конфетами, то это будет уже черт знает что. – Съязвил второй парень

Похожие на маленьких воробушков, близняшки подошли ближе к подруге с обеих сторон и взяли ее ладони в свои руки:

– Привет, Эли, извини, что так поздно пришли, Шон давно нас тянул, но мы тут забегались в университете, чтобы все долги закрыть и уладить тот экзамен, который ты не успела сдать. Знаем, нам нет оправдания, но мы все-таки пришли. Хорошо, что у Била отец работает главврачом, нам удалось выбить разрешение на посещение к тебе. Ты важная персона, детка. К тебе только родню пускают и ни-ни. – Тараторила тонким голоском одна из девушек, а вторая ей поддакивала и кивала головой. – Ага, совсем никого. Мы так соскучились без твоих рассказов о Феликсе, Эли, мальчики гадают, в какие проделки он вновь попадет. – Девушки захихикали. – Бил отказывается нас катать в своей «роскошной» машине без тебя. Шон, иди, поговори с Элен, ты же больше всех рвался в больницу. – Одна из сестер подмигнула долговязому пареньку.

Шон застенчиво шмыгнул носом, неловко провел ладонью по голове, приглаживая светлый «ёжик» и залился краской, отчего стал пунцовым; подталкиваемый Билом, подошел к той стороне, которую ему уступила одна из девушек.

– Привет, Эл. Как ты? Хотя, что это я спрашиваю, ты не можешь ответить. Поправляйся скорее, ребята и, правда очень скучают, Рэйчел и Рут не болтают без остановки, как раньше, совсем скисли. – Шон улыбнулся, увидев, как одна из девушек притворно грозит ему пальцем и в ответ скорчил рожицу. – Мы тут все собирались сходить на каток, помнишь? Так вот, как поправишься, так сразу все вместе пойдем на весь день, и возражения не принимаются, слышишь Эл.

Шон незаметно коснулся кончиками пальцев узкой девичьей ладони, от неё пробежал легкий еле уловимый импульс.

Девушка по имени Зима –

Тихая и бледная Луна.

Вечно вдаль смотрящая, одна;

Раствориться в снах ее мечта.

Для зимы не время, но она

Снега летом ждет, но не тепла.

Тонкой свечкой тает у огня,

Ждет скорее ночи, а не дня.

НОЧНЫЕ ГОСТИ

«Что за черт? Неужели? Не может быть? Хоть бы это была правда! Я так устала. Так устала. Хочу, чтобы это была правда». Элен терла глаза снова и снова, как если бы она только проснулась и стряхивала последние остатки тяжелого сна. Дверь, в которую она уперлась, была знакома ей каждой еле заметной щербинкой и потертостями, а круглая ручка чуть расшаталась от бесконечных прокручиваний. Старая добрая дверь – дверь в ее комнате, в ее доме!

Волнение, которое захлестнуло ее, колебалось на грани страха от ожидания разочарования и глубокой надежды. Она боялась открывать дверь. Нет, в данный момент она не страшилась монстров, ужасов или еще чего-то в этой мере, совсем нет. Больше всего сейчас ее сотрясал осевший внутри после путешествия и ознакомления с миром Кайласа, и рвущий на мелкие кусочки, ужас того, что за дверью будет другой, не ее родной, а чужой мир.

Больше всего на свете ей сейчас хотелось оказаться в своем доме, с родными, которых она любила больше жизни, оказаться в своей уютной постельке и выспаться. Да, да, выспаться. Она так долго не спала; без снов и видений, без голосов. Наверное, сто лет. Как же она устала.

Вот рядом стоит родная до боли кровать и манит в свои гостеприимные облачные объятия, тут же прибоченился письменный стол с тетрадками и книжками – мудреными остатками весенней сессии. Цветы на окне чуть подзавяли, непорядок, конечно, полить нужно. Все такое родное. Так и тянет лечь и расслабиться. Уснуть. И, все же, надо открыть эту дверь. Эту чертову дверь.

Элен толкнула ее и прошла в небольшой хорошо освещенный коридор. Она успокоилась, все в нем было именно так, как она помнила, как должно было быть. Совсем близко она услышала голос, мамин голос, и поспешила на кухню, где он и дожидался ее.

По пути маленькой вспышкой промелькнуло в голове: «Странно, в моей комнате нет Кэрри. Может его в мое отсутствие забрала Оли? Один Бог знает, сколько меня не было дома. Да, скорей всего он у сестры». Но маленький тревожный сигнал пульсировал, не унимался, а она пыталась заглушить и игнорировать его, не хотела слушать и все тут.

Войдя в кухню, она на секунду задержала дыхание и с шумом выдохнула, когда увидела маму, ее маму, хлопочущую у плиты. «Неужели всё? Я дома!» – радость переполняла девушку через край, как выкипающая вода убегает из кастрюльки.

Женщина повернулась и приветливо улыбнулась Элен.

– Мама, мамочка! – она подбежала к ней и обняла.

Это была она, действительно она! Те же каштановые волосы, едва доходящие до покатых плеч, та же улыбка с морщинками, оплетающими рот паутинкой, те же ласковые серые глаза с веселыми искорками и те же добрые заботливые руки, что обнимали с самого рождения. Сомнения утекали из Элен, утекали, но сигнал еще стучал молоточком, что что-то не то. Пустяки, Элен отмахнулась, наверное, долгое путешествие ее сделало такой подозрительной, или длительный сон, в котором она увязла и с таким трудом выбралась. Да, она спала и все, что она видела и пережила, все приснилось.

– Что с тобой, глупыш? Приснилось что-то? Давно ты меня так не обнимала. – Мать была удивлена, но и не торопилась выпускать дочь из своих объятий.

– Нет, мамуль, все хорошо. Просто я соскучилась.

– Соскучилась? Странно. Мы же с тобой виделись около двух часов назад.

– Не обращай внимание. Все хорошо и ладно.

– Как скажешь. Ужинать будешь? Проголодалась, наверное.

– Да. Умираю от голода. А где Оли? А, кстати, Кэрри у нее теперь живет? А то я его у себя не застала. – Спросила Элен, усаживаясь за обеденный стол.

– Какой Кэрри, детка? Впервые слышу про этого Кэрри? Кто он? И кто эта такая Оли?

Девушка остолбенела. Улыбка не успела сползти с лица, а молоток, назойливо стучавший в голове тихо «тик-тик», стал бить громоподобно «бах-бах». Внутри все похолодело и упало резко до того, как пришло осознание яркое, болезненное и ранящее – другой мир. Чужой мир. Снова промашка и она снова гость с определенной задачей и снова не будет покоя. Нет! Надо гнать эту мысль прочь, прогнать вместе с этим чертовым барабаном. Она просто спросонья чего-то недопоняла, вот и все, это назойливая паранойя ее хочет свести с ума, а на деле то все просто и ясно.