Эдгар Берроуз - Тарзан из племени обезьян. Возвращение Тарзана. Тарзан и его звери (сборник)

– Я не такой, как тот белый человек, – возразил Тарзан. – Я не причиняю вреда, когда на меня не нападают. Скажи, как выглядел тот плохой белый человек. Я разыскиваю похожего на него, который причинил мне зло. Возможно, это он и есть.

– Это был человек с недобрым лицом, с большой черной бородой, и он очень, очень плохой. Да, очень плохой.

– Не было ли с ним маленького белого ребенка? – спросил Тарзан, чувствуя, как замирает его сердце в ожидании ответа вождя.

– Нет, бвана [20] Бвана – здесь: господин (уважительное обращение). , – мотнул головой Кавири, – маленький ребенок был не с этим человеком, а с другими.

– С другими! – воскликнул Тарзан. – С какими другими?

– С теми, за кем гнался этот очень плохой белый человек. В том отряде были другой белый человек, женщина и ребенок. Еще с ними шли шесть носильщиков из племени мосула. Они прошли вверх по реке за три дня до появления очень плохого белого человека. Скорее всего, они от него убегали.

Белый человек, женщина, ребенок! Тарзан не знал, что подумать. Ребенок, наверное, и есть его маленький Джек. Но кем могли быть женщина и мужчина?

Неужели один из сообщников Рокова договорился с какой-то женщиной – как видно, сопровождавшей этого русского – украсть малыша?

Если дело обстоит именно так, они явно собираются добраться с ребенком до цивилизованных мест и там постараться получить за маленького пленника либо награду, либо выкуп.

Но теперь, когда Рокову почти удалось их настигнуть, загнав в удаленные от побережья места на берегах дикой реки, не вызывало сомнений, что негодяй в конце концов до них доберется. Если только, что еще более вероятно, их не захватят и не убьют те самые живущие в верховьях Угамби каннибалы, которым, как теперь Тарзан хорошо знал, Роков намеревался передать малыша.

Пока человек-обезьяна разговаривал с Кавири, пироги, преодолевая течение, медленно двигались вверх по реке, направляясь к деревне. Воины Кавири сидели на веслах во всех трех лодках, бросая искоса испуганные взгляды на своих опасных соседей. Три обезьяны Акута были убиты в стычке, но вместе с ним оставалось еще восемь самцов самого устрашающего вида. И это не считая Шиты, Тарзана и Мугамби.

Воины Кавири не сомневались, что никогда в жизни не видели команды ужасней, чем эта. Эти храбрые люди ежеминутно ждали, что победители набросятся на них и порвут в клочья. А между тем Тарзану и Мугамби действительно с трудом удавалось сдерживать сердито рычащих зверей, чтобы те не покусали туземцев, блестящие обнаженные тела которых при гребле то и дело касались шкур своих пассажиров. К тому же страх пленников еще более возбуждал и без того взбудораженных животных.

В деревне Кавири Тарзан пробыл не дольше, чем требовалось, чтобы насытиться поданным туземцами угощением и договориться с вождем, чтобы тот выделил ему дюжину гребцов.

Кавири был рад удовлетворить все просьбы человека-обезьяны, чтобы хоть немного ускорить отъезд ужасной команды. Однако оказалось, что проще пообещать гребцов, чем действительно их набрать. Когда соплеменники узнали о намерениях вождя, самые большие храбрецы, которые еще не убежали в джунгли, поспешили, не теряя времени, присоединиться к своим более робким товарищам. Поэтому, когда Кавири обернулся, намереваясь выбрать тех, на кого возложена опасная задача, он обнаружил, что, кроме него, в деревне никого не осталось.

Тарзан улыбнулся.

– Похоже, они не горят желанием нас сопровождать, – сказал он. – Но погоди, Кавири, сейчас ты увидишь, как твой народ соберется вокруг тебя.

С этими словами Тарзан встал и, созвав свою команду, велел Мугамби оставаться вместе с Кавири, а сам исчез в джунглях вместе с Шитой и обезьянами, которые следовали за ним по пятам.

С полчаса тишина сумрачных джунглей нарушалась лишь обычными лесными звуками, которые усугубляли порождаемое ими чувство мрачного одиночества. Кавири и Мугамби сидели вдвоем в обнесенной частоколом деревне и ждали.

Через какое-то время издалека раздался леденящий душу звук.

Мугамби узнал в нем дикий клич человека-обезьяны.

Немедленно вслед за этим с разных сторон донеслись похожие крики и визги, в которые то и дело вклинивался вой голодной пантеры.

Двое дикарей, Кавири и Мугамби, лежали, припав к земле перед входом в хижину вождя, и смотрели один на другого, причем в глазах Кавири читалась плохо скрываемая тревога.

– Что это? – прошептал он.

– Это бвана Тарзан и его команда, – ответил Мугамби. – Но чем они заняты, я не знаю. Если только они не охотятся на ваших убежавших в джунгли людей.

Кавири вздрогнул и в страхе покосился в сторону зарослей.

За долгую жизнь, проведенную в диком лесу, он никогда не слышал таких страшных, ужасающих звуков.

Шум все приближался, и теперь к нему присоединились вопли испуганных женщин и детей. Впрочем, и мужчин тоже. Чудовищные крики и рев продолжались долгих минут двадцать, пока не стали раздаваться на расстоянии броска камня от частокола. Кавири вскочил, готовый убежать, но Мугамби схватил его и удержал, как велел Тарзан.

Несколько секунд спустя орда перепуганных туземцев хлынула из джунглей в деревню, где несчастные попытались найти убежище в своих хижинах. Они бежали, как испуганные овцы, а позади них, как пастухи, шли Тарзан, Шита и ужасные обезьяны Акута.

Когда Тарзан снова предстал перед Кавири, на губах у человека-обезьяны играла спокойная улыбка.

– Твои люди вернулись, брат мой, – проговорил он. – И теперь ты можешь выбрать тех, кто поедет гребцами на моей пироге.

Дрожащий от страха Кавири встал на подгибающихся ногах, призывая соплеменников выйти из хижин. Однако на его обращение никто не откликнулся.

– Скажи им, – велел Тарзан, – что, если они не придут, я пошлю за ними моих слуг.

Кавири последовал его совету, и тут же все население появилось перед хижиной вождя. У всех туземцев глаза были широко раскрыты от ужаса. Несчастные то и дело бросали косые взгляды на диких тварей, бродивших по улице деревни.

Кавири тут же назначил дюжину воинов в свиту Тарзана.

Темнокожие бедняги чуть не побелели от страха при мысли о близком соседстве с пантерой и обезьянами в совсем небольшой пироге. Но Кавири объяснил, что иного выхода у них нет и что бвана Тарзан погонится за ними со всей своей дикой командой, если они осмелятся сбежать. После этих слов гребцы мрачно побрели к реке и заняли места в лодке.

Их вождь вздохнул с облегчением, увидев, как пирога исчезла за поворотом реки.

В течение трех дней странная компания углублялась все дальше и дальше в дикую страну, лежащую по берегам почти неисследованной реки Угамби. За это время трое из двенадцати гребцов сбежали. Но Тарзана эта потеря не испугала, так как несколько обезьян в конечном итоге овладели искусством гребли.