Эдгар Берроуз - Тарзан из племени обезьян. Возвращение Тарзана. Тарзан и его звери (сборник)

Это была Шита.

Едва слышно поскуливая, она обнюхала лежащего друга.

Человеку трудно общаться с пантерой, и Тарзан не мог быть уверен, что зверь в самом деле понимает все его команды. То, что ее друг связан и беззащитен, Шита, конечно, осознавала. Но как дать понять хищнице, что это грозит ему какой-то опасностью, человек-обезьяна догадаться не мог.

Что привело ее сюда? То, что она появилась, конечно, необходимо использовать. Но когда Тарзан попытался заставить Шиту перегрызть его путы, большая кошка не поняла, что от нее требуется, и вместо того, чтобы помочь, принялась лизать пленнику запястья и локти.

Спустя какое-то время послышались шаги. Шита тихо заворчала и скрылась в темном дальнем углу хижины. Очевидно, шедший не услышал этого предупреждающего звука, потому что почти немедленно заглянул внутрь. Это был высокий воин-туземец.

Он подошел к Тарзану и кольнул его в бок копьем.

Человек-обезьяна издал дикий и жуткий клич, и, словно в ответ, из темного дальнего угла хижины на обидчика метнулось черное тело, похожее на одетую в шкуру тень самой смерти. Огромная хищница прыгнула прямо на грудь размалеванному дикарю, разрезав острыми когтями черную кожу и вонзив огромные желтые клыки в горло цвета эбенового дерева.

Раздался чудовищный вопль, полный боли и страха, смешавшийся с ужасным рычанием пантеры, убивающей жертву.

Затем наступила тишина – если не считать звука раздираемого на куски свежего мяса и треска костей, раздробляемых могучими челюстями.

От этих звуков в деревне наступила внезапная тишина.

Затем стали раздаваться испуганные визгливые голоса, о чем-то яростно спорящие, – им отвечал низкий властный голос вождя. Затем Тарзан и пантера услышали приближающийся топот множества ног, после чего, к удивлению Тарзана, огромная кошка отошла от тела жертвы и бесшумно выскользнула из хижины через свой же подкоп.

Он услышал, как царапнули когти по дереву, когда она перемахнула через частокол, а с этой стороны хижины было слышно, как приближаются дикари…

Тарзан не надеялся, что Шита вернется. Если бы она собиралась защищать его от всех тех, кто к нему направлялся, она осталась бы рядом.

Тарзан знал, как странно работает мозг у могучих хищников джунглей, – какими дьявольски бесстрашными эти звери могут быть перед лицом неминуемой гибели и, опять же, какими робкими могут становиться по малейшему поводу. И он решил, что звуки, которые, приближаясь, издавали дрожащие от страха чернокожие, так подействовали на нервную систему Шиты, что она, поджав хвост, удрала подальше в джунгли.

Человек-обезьяна передернул плечами. Что ему до нее? Он и так приговорен к смерти. И, кроме всего прочего, что могла сделать Шита, кроме как прикончить пару его врагов, прежде чем один из белых застрелит ее из ружья!

Ах, если бы пантера его освободила! Это была бы совсем другая история. Но, увы, Шита не поняла, что происходит, – теперь она сбежала, и нужно оставить всякую надежду.

Туземцы толпились у входа в хижину, робко заглядывая во тьму внутри ее. Впереди двое держали в левой руке зажженные факелы, а в правой – копья наготове.

Они упирались и боязливо жались к тем, кто подталкивал их вперед.

Крики воина, павшего жертвой пантеры, слившиеся с рычанием дикого зверя, так подействовали на их слабые нервы, что теперь зловещая тишина в неосвещенной хижине казалась обоим ничуть не менее устрашающей.

Наконец одного из тех, кого соплеменники насильно заталкивали внутрь, посетила счастливая мысль узнать для начала истинную природу опасности, грозящей из темноты.

Быстрым движением он швырнул зажженный факел в центр хижины. Тотчас же, пока факел летел до земляного пола, она вся осветилась.

Белый пленник был по-прежнему столь же надежно связан, как и в последний раз, когда они его видели, а в центре хижины, так же неподвижно, лежал еще один человек, горло и грудь которого были разорваны и искромсаны самым ужасным образом.

Зрелище, представшее стоящим впереди дикарям, породило в этих суеверных простаках куда больший ужас, чем вызвал бы вид самой Шиты, ведь они увидели только то, что случилось с одним из их товарищей.

Не зная истинной причины его смерти, объятые страхом туземцы могли приписать такое чудовищное дело только воздействию потусторонних сил. С криками они ринулись прочь от хижины, сбивая с ног тех, кто стоял дальше у входа, что еще более усилило всеобщий ужас.

В течение часа Тарзан слышал только неясный шум возбужденных голосов, доносящийся с другого края деревни. По-видимому, дикари пытались снова довести свое угасающее мужество до такого градуса, который позволил бы им предпринять еще одну вылазку в опасную хижину. Время от времени вдали начинали звучать пронзительные крики, подобные тем, какие издают воины, желая подстегнуть свою храбрость на поле битвы.

Но в конце концов первыми в хижину вошли двое белых. В руках они держали факелы и ружья. Тарзан не удивился, что Рокова среди них не было. Человек-обезьяна готов был поспорить, что никакая сила на земле не заставила бы этого подлого труса встретиться лицом к лицу с чем-то опасным и непонятным.

Когда туземцы увидели, что на белых людей никто не нападает, они тоже ввалились толпой в хижину, но тут же притихли, едва увидев растерзанный труп.

Белые тщетно пытались добиться объяснения от Тарзана. На все их расспросы тот лишь тряс головой и кривил губы в мрачной, понимающей улыбке.

Наконец пришел Роков.

Он сильно побледнел, когда его взгляд упал на мертвого окровавленного дикаря. Тот безжизненно скалился на него с земляного пола, и на его похожем на маску лице застыло выражение запредельного ужаса.

– Пойдем! – велел Роков вождю. – Примемся поскорей за дело и прикончим этого дьявола, прежде чем он сумеет повторить эту проделку еще с кем-нибудь из твоих людей.

Вождь приказал поднять Тарзана и отнести к столбу. Однако прошло еще несколько минут, прежде чем ему удалось убедить кого-нибудь из своих подданных прикоснуться к пленнику.

Наконец четверо молодых воинов выволокли Тарзана из хижины, и, когда тот оказался на улице, сердца дикарей освободились от страха.

Человек двадцать чернокожих, пиная пленника и нанося ему удары, с завываниями протащили человека-обезьяну по улице деревни. Потом его привязали к столбу в центре круга из небольших костров, на которых стояли котлы с кипящей водой.

Теперь, когда Тарзан выглядел совершенно беззащитным и неопасным, Роков снова обрел храбрость, сморщившуюся было до размеров бородавки.

Он подошел к человеку-обезьяне поближе и, выхватив копье из рук одного из дикарей, ткнул им в беспомощную жертву. Из раны в боку по гладкой коже великана потекла струйка крови, но боль не исторгла из него ни единого стона.