Тим Уиллокс - Двенадцать детей Парижа

Он проделал это с точностью и аккуратностью мясника, пронзив пикой сердце каждой жертвы. Сначала двое за столом, которые сидели тихо до самого конца, словно примерное поведение могло спасти им жизнь. Потом двое других, потом тот, кто бросил кувшин, – его рыцарь прикончил ударом в живот. Шестого Тангейзер нашел на полу, под настилом для бочек, и тоже убил.

Взяв со стола арбалеты, Матиас пошел к Полю, который дрожал всем телом на своем троне. Прислонив спонтон к стене, иоаннит вставил стрелу в арбалет и положил его на стол, спусковым крючком вверх, направив на забившегося в угол посыльного, в руках которого был абсолютно бесполезный нож. Глаза посыльного были широко раскрыты, в мозгу его явно кипели мысли, ни одна из которых не могла принести ему пользы.

Тангейзер посмотрел на Поля. Папа действительно был толстым, но госпитальер видел людей и толще, в Египте. Лицо хозяина таверны блестело в свете ламп, взгляд не отрывался от груди рыцаря. Он учащенно, но неглубоко дышал, словно пытался свистнуть, но у него не получалось. Кипение мыслей в его мозгу тоже требовалось охладить.

– Меня зовут Матиас Тангейзер. Как я понимаю, ты местный Папа, – сказал ему иоаннит.

Толстяк не отвечал. Он был не в состоянии говорить. За его спиной пригвожденный к двери телохранитель, словно испуганный ребенок, свистящим шепотом повторял имя хозяина. При каждом выдохе дверь обагрялась кровью:

– Поль… Поль…

– Брось нож, – приказал Матиас посыльному.

Тот разжал пальцы.

– Ты был в церкви, – спросил его госпитальер. – Что ты там видел, кроме мертвых?

– Я видел Инфанта. Следил за ним отсюда, Поль приказал.

– Инфанта?

– Гриманда. Он вошел внутрь и пробыл там довольно долго. Вышел из дома священника и стоял на улице. Невозможно понять, что думает Гриманд. Я не мог. Он пошел на север, к Тамплю. Потом я заглянул в церковь, увидел мертвецов, сложенных, как гуси, и прибежал сюда.

– Хорошо. Теперь стань за спиной Поля и положи руки ему на плечи.

– Поль… – продолжал стонать телохранитель. – Поль…

Посыльный подчинился. Тангейзер вытащил украшенный ляпис-лазурью кинжал и приставил ему к горлу. Тот дрожал.

– В этом нет необходимости, – послышался вдруг голос Папы Поля, на удивление спокойный. – Здесь так дела не делаются.

Матиас перерезал горло посыльному и удерживал его на ногах, пока кровь текла на голову хозяина таверны. Толстяк хрипел и отплевывался. Потом его вырвало, и рыцарь отпустил тело.

– Поль… Поль… – Всхлипы телохранителя становились тише, переходя в бульканье.

– Ради всего святого, заставьте Мориса умолкнуть, – неожиданно попросил госпитальера Папа.

Тангейзер оглянулся на раненого. Жестяное оперение стрелы согнулось, застряв у него между ребрами. Наконечник стрелы глубоко вонзился в дверь, но не задел жизненно важные сосуды и органы. Вот почему иоаннит не любил бить в спину – достать до сердца было практически невозможно. Ребра, лопатки, позвоночник… Доспехи из кости. Лезвие может сломаться или застрять. Он ударил Мориса кинжалом под ключицу. Ноги телохранителя подогнулись, и он, обломав стрелу у самого наконечника, соскользнул на пол.

– Спасибо, – сказал Поль. – Обязательно было убивать менестреля?

Рыцарь сел перед ним на стул. Лицо толстяка представляло собой блестящую красную маску. Кровь стекала по громадным складкам жира. Хозяин «Волынщика» вытер глаза и моргнул, и Матиас увидел, что сквозь страх в них просвечивает ум.

– Где моя жена? – спросил госпитальер.

– Я с радостью расскажу, где ее найти, когда вы поймете, что убивать меня не в ваших интересах.

Значит, Карла жива. По крайней мере, есть веские основания в это верить.

– В каком она состоянии? – задал иоаннит следующий вопрос.

– Уверяю вас, ей не причинили вреда. По крайней мере, пока.

– За нее хотят выкуп?

– Если бы! Я бы неплохо на этом заработал. Но не отчаивайтесь, вы пришли к тому, кому нужно. Если мы объединим наши недюжинные таланты, то я не сомневаюсь в благоприятном результате.

Поль действительно верил, что сможет заговорить ему зубы. Тщеславие у него перевешивало ум.

– Говорят, ты деловой человек. Вот мое предложение. – Тангейзер кивком указал на арбалет. – Если ты расскажешь все, что мне нужно знать, я всажу стрелу тебе в череп.

– Я слышал предложения и получше.

– Ты знаешь, что жир не особенно кровоточит? Я могу вырезать из тебя пару стоунов, и пройдет еще неделя, прежде чем тебя прикончит заражение крови. К жиру я добавлю язык и пальцы, а то тебе очень захочется назвать мое имя.

– Ваше имя уже известно в городе. Можете резать, если это доставит вам удовольствие, в чем я почти не сомневаюсь. Я отвечу на ваши вопросы, и вы узнаете то, что хотите, но не то, что вам нужно. Вы не знаете, что спрашивать.

– Я встречал людей, способных презирать боль. Ты не из таких.

Матиас поднялся и вытащил кинжал.

Поль вскинул окровавленные руки:

– Подождите! Мы оба знаем легенду о рыцаре, который играл в шахматы со смертью. Ладно, у меня ставка – моя жизнь, но у вас – жизнь Карлы. На этой стадии игры вы не можете позволить себе неверный ход.

Иоаннит по-прежнему стоял. Он кивнул Папе, чтобы тот продолжал.

– Это дело дурно пахло с самого начала… – вздохнул тот.

– Когда Кристьен тебя нанял?

Владелец таверны заморгал, словно лишился фигуры:

– Сегодня днем.

– Нет, когда он нанял тебя для убийств в особняке д’Обре? Это ведь ты организовал там резню, да?

– Неделю назад. Кристьен подробно объяснил, что им нужно, но не сказал зачем. Возможно, этот прихлебатель и сам не знал. Но я все понял.

– Поджечь фитиль. Развязать войну.

Полю пришлось снова сменить тактику.

– Да, – подтвердил он. – Очень хорошо. Естественно, я соблазнился. На войне можно отлично заработать, особенно если ты один из немногих, кто знает о ее приближении. Чтобы проверить их решимость, я заломил высокую цену. Они не торговались. После этого я не мог пойти на попятную, иначе они перестали бы мне доверять. Это не обычные преступники, хотя я не могу сказать, кто они такие. Признаюсь, мои источники в Лувре довольно ограничены – я питаюсь лишь слухами. И ополченцы – не мои клиенты.

– «Пилигримы». Марсель Ле Телье, – объяснил ему Матиас.

Поль проникся к нему еще большим уважением:

– Я это подозревал. Многие хотели бы увидеть падение Цезаря.

– Он падет. Но ты плохо играешь. Ты еще не сообщил мне ничего ценного.

– Я могу рассказать, где и как вы можете спрятаться вместе с женой. А когда этот мятеж закончится, а Ле Телье будет уничтожен, я смогу успокоить бурные воды, смогу вывести вас из Парижа. Более того, со мной вы можете разбогатеть.

Тангейзер воткнул кинжал в жирный бок Поля. Ощущение было странным. Толстяк взвизгнул. Госпитальер углубил кинжал по самую рукоятку и оставил в ране. До жизненно важных органов оставалось не меньше фута. Рыцарь сел и, глядя на свою дрожащую жертву, стал размышлять о том, что сообщил посыльный. Кто такой Гриманд? И почему за ним нужно было следить?