Уилбур Смит - Охота за слоновой костью

Тем временем Дэниэлу следовало по максимуму использовать день, который Таффари согласился отдать для съемок. Он наблюдал, как Бонни суетится, шепча и смеясь, когда пудрит ему лицо. Всем, кто наблюдал за этим, она откровенно давала понять, что они любовники.

Таффари много выпил; он не сдерживался и не таясь ласкал ее, глядя на большие груди, которые Бонни придвинула к самому его носу.

«Она действительно видит себя первой леди Убомо, — поразился Дэниэл. — Она ведь понятия не имеет, как хита обращаются со своими женами. Хотел бы я, чтобы это случилось. Она заслуживает всего, что ее ждет».

Он встал и прервал эту возмутительную сцену.

— Если вы готовы, господин президент, я хотел бы, чтобы вы встали здесь, возле стола. Бонни, снимай с этой стороны. Старайся, чтобы в фокусе были и генерал Таффари, и модель.

Таффари встал на нужное место, и они отрепетировали кадр. Он все сделал верно с первой же попытки.

— Отлично, сэр. Начнем съемку. Ты готова, Бонни?

Офицерский стек у Таффари был из полированной слоновой кости и рога носорога. Миниатюрная резьба на ручке изображала слона. Больше похоже на маршальский жезл, чем на хлыстик.

«Наверно, предвкушает день, когда сам себя произведет в маршалы», — сухо подумал Дэниэл.

Таффари хлыстом показывал на отдельные детали стоящей на столе модели.

— Как видите, шахтная траншея проходит в лесу, шириной она всего в шестьдесят ярдов. Прокладывая эту траншею, мы действительно срубаем все деревья и снимаем весь подлесок, давая МоМУ возможность пройти. — Он помолчал и серьезно посмотрел в камеру. — Это не бессмысленное уничтожение, но разумная жатва, как у фермера, убирающего урожай с полей. Узкая область нашей деятельности затрагивает всего один процент площади леса, а сразу за МоМУ идут бульдозеры, заполняя траншею и утрамбовывая почву. Сама траншея прокладывается с учетом складок местности, чтобы избежать эрозии.

Как только траншея заполняется, идущая за бульдозерами бригада высаживает семена и рассаду. Растения при этом старательно отбираются. Часть их быстрорастущие, они скрепляют почву; остальные долгорастущие, но спустя пятьдесят лет они станут взрослыми и будут готовы к новой жатве. Когда это произойдет, меня уже не будет, но будут мои внуки. Вся операция спланирована так, что мы никогда не убираем больше одного процента леса в год. Не нужно быть математиком, чтобы понять, что мы снимем все только в 2090 году, но к тому времени деревья, посаженные нами сегодня, станут столетними, и тогда мы сможем благополучно начать весь цикл сначала.

Он уверенно улыбался в объектив, красивый и вежливый.

— Тысячу лет спустя лес Убомо по-прежнему будет преподносить свои щедрые дары еще не рожденным поколениям и останется убежищем для тех же живых существ, что и сегодня.

«Вполне здраво», — решил Дэниэл. Ведь он сам видел доказательства. Узкая полоска в лесу не может серьезно грозить уничтожением растениям и животным. Таффари излагает философию, в которую верит сам Дэниэл, философию разумного подхода, упорядоченного и планируемого использования ресурсов планеты — такого, чтобы они постоянно самовосполнялись.

На мгновение он забыл свою враждебность к Таффари. Ему хотелось аплодировать.

Но он откашлялся и сказал:

— Господин президент, великолепное выступление. Оно вдохновляет. Спасибо, сэр.

Сидя на приборной доске «лендровера», Четти Синг разгладил на левом бедре документ. Он научился хорошо владеть левой рукой.

— Этот клочок бумаги портит все веселье, — заметил он.

— О веселье речи нет, — ответил Нинь Чэнгун. — Это подарок моему достопочтенному отцу. Нужно потрудиться.

Четти Синг взглянул на него и широко, неискреннее улыбнулся. Ему не нравились перемены, которые произошли после возвращения Ниня Чэнгуна из Тайпея. В китайце теперь чувствовались новая сила, новая уверенность и решимость.

Впервые Четти Синг понял, что боится его.

Ему это не понравилось.

— И все равно работа идет лучше, когда она веселит, — попытался он отстоять свою точку зрения, но не мог смотреть в темные непроницаемые глаза Чэнгуна. Он опустил взгляд к бумаге и прочел:

«Народно-демократическая Республика Убомо. Особая президентская лицензия на добычу дичи. Предъявителю, господину Ниню Чэнгуну или его полномочному представителю, особым президентским указом разрешается охотиться на всей территории республики Убомо и убить следующих представителей охраняемых видов диких животных, а именно: пять голов слонов (Loxodonta Africana). Ему также разрешается в научных целях хранить, экспортировать или продавать любые части указанных особей, включая шкуры, кости, мясо и бивни. Подписано: Ифрим Таффари, президент республики».

Лицензию готовили в спешке. Случай был беспрецедентный, и по просьбе Чэнгуна президент написал ее на листе из блокнота, правительственный принтер поместил текст под гербом республики Убомо, и через двенадцать часов бумагу вновь принесли президенту — на подпись.

— Я браконьер, — объяснил Четти Синг. — Лучший в Африке. Этот листок бумаги превращает меня в обычного агента, в подчиненного, в помощника мясника.

Чэнгун нетерпеливо отвернулся. Сикх раздражал его. Ему было о чем подумать, кроме подобных глупостей.

Глубоко задумавшись, он расхаживал по лесной поляне. Сырая земля проваливалась под ногами, стекла его темных очков запотели от влаги. Сняв очки, Чэнгун сунул их в нагрудный карман рубашки с открытым воротом и оглянулся на сплошную зеленую стену вокруг поляны. Стена была темная и угрожающая; Чэнгун подавил тревогу, посмотрел на часы и резко сказал:

— Уже поздно. Когда он придет?

Четти Синг пожал плечами и одной рукой сложил лицензию.

— У него другое представление о времени. Он пигмей. Придет, когда захочет. Может, он уже здесь и наблюдает за нами. А может, придет завтра или на следующей неделе.

— Я не могу больше тратить время! — рявкнул Чэнгун. — У меня есть и другая важная работа.

— Важнее подарка вашему уважаемому отцу? — спросил Четти Синг с иронической улыбкой.

— Будь они прокляты, эти черные! — Чэнгун снова отвернулся. — Они ненадежны.

— Обезьяны, — согласился Четти Синг, — но полезные маленькие обезьяны.

Чэнгун сделал еще круг по поляне — под его ногами хлюпала красная грязь — и снова остановился перед Четти Сингом.

— Что с Армстронгом? — спросил он. — Пора с ним разобраться.

— А, да! — Четти Синг улыбнулся. — Это действительно будет забавно. — Он потер остаток правой руки. — Почти год я каждую ночь видел во сне доктора Армстронга. Но никак не думал, что он появится прямо здесь, в Сенги-Сенги.

— Да, как связанный цыпленок. Ну, неважно. Вы должны разобраться с ним, пока он здесь, — настаивал Чэнгун. — Нельзя позволить ему уехать.