Владимир Анин - 2000 метров над уровнем моря[= Аданешь]

— Дида! — послышалось где-то рядом.

Я распахнул дверь. Передо мной стоял огромного роста черный, гораздо чернее, чем обычный эфиоп, человек с косматой гривой и бешено вращающимися, налитыми кровью глазами. Я сразу понял, что это и есть Мехрет. Он был совершенно голый. Страшные шрамы пересекали его живот снизу вверх и справа налево, будто его пропустили через швейную машинку, оставив стежки на теле. Он, не раздумывая, нанес мне в голову такой сокрушительный удар, что я, перелетев через перила, рухнул на первый этаж. От неминуемых переломов меня спас стоявший внизу диван. Но перед глазами у меня все плыло, я совершенно потерял ориентацию в пространстве, не в силах даже определить, где верх, где низ. Попытался встать и снова упал, теперь уже на пол.

Сверху донесся пронзительный женский крик. Я собрал волю в кулак, напряг зрение и посмотрел сквозь пелену туда, откуда только что спикировал. Мехрет схватил Аданешь. Он держал ее одной рукой за горло, подняв над собой и прижав к стене. Громогласный утробный хохот, чередующийся с диким рычанием, вырывался из его груди. Я судорожно стал шарить по полу в поисках пистолета. Наконец нащупал еще не успевшую остыть рукоятку. Правый глаз залило кровью, поэтому прицелиться было непросто. В эту секунду Аданешь из последних сил ногой нанесла громиле чудовищный удар в пах. Тот мгновенно выпустил ее, невольно согнувшись и отступив назад. Я выстрелил. Огромная голова резко дернулась, и Мехрет, попятившись, проломил перила и рухнул рядом со мной.

Он лежал на спине, на лице его застыла злобная гримаса. Пуля попала в затылок и прошла навылет прямо через глаз, вместо которого теперь зияла окровавленная дыра. Я подошел ближе, и мне показалось, что он еще дышит. Внезапно рука его дернулась и крепко схватила меня за щиколотку. Я вскрикнул и машинально всадил ему три пули в грудь.

Аданешь спустилась вниз, держась за стену и непрерывно кашляя.

— Ну, вот, — выдохнул я, — а ты говорила: демоны, неуязвимые. Сама-то как?

— Нормально, — прохрипела она. — Надо поскорее найти девочку. Выстрелы могли услышать.

На первом этаже, помимо комнаты охранников и зала, в котором осталось лежать тело Мехрета, было еще восемь помещений. На двери одного из них висел замок. Я с разбегу вышиб дверь и, нащупав выключатель, зажег свет. Тусклая лампочка неохотно вспыхнула, превратив кромешную тьму в полумрак. Судя потому, что вдоль стен громоздились пирамиды деревянных ящиков и картонных коробок, это была кладовая. В углу, прижавшись друг к другу, сидели четыре девочки, одна из которых была белая.

— Наташа, — позвал я. Девочка вздрогнула и спрятала лицо в колени. — Не бойся, я друг. Я пришел спасти тебя, твой папа прислал меня.

Наташа осторожно подняла взгляд и недоверчиво покосилась сначала на меня, потом на Аданешь, словно не понимая, что может связывать меня, белого, говорящего по-русски, человека с этой темнокожей женщиной, да еще к тому же так странно одетой. Наконец, признав во мне своего, она закрыла лицо руками и облегченно зарыдала.

— Саша, надо бежать отсюда, — сказала Аданешь.

— А что с остальными девочками? Не бросим же мы их здесь!

— Конечно, нет. Возьмем с собой и сдадим на берегу в полицию.

Она что-то сказала девочкам, и те сразу подскочили.

— Наташа, — сказал я как можно более спокойным голосом, — пожалуйста, вставай. Нам нужно торопиться.

Девочка поднялась, вытерла кулаками глаза, оставив на лице грязные разводы, и покорно подошла ко мне.

По пути я решил прихватить автомат одного из охранников и отстегнул еще один магазин от другого автомата, про запас. Подобрав спрятанные в кустах сумки, мы побежали к берегу.

На берегу возле мостка неторопливо прохаживались два маленьких силуэта, два «сторожа» — мальчишки-оборванцы из деревни, караулившие наш катер. Аданешь сунула им несколько монет, и те, довольные, растворились в темноте. В это время со стороны деревни послышались крики.

— Быстро в катер! — скомандовал я.

Аданешь запрыгнула первой и помогала перебраться девочкам, пока я отвязывал веревку. Взревел мотор, катер дал задний ход и стал разворачиваться. Девочки не устояли на ногах и попадали на пол, а мне пришлось схватиться за поручень.

Я вытащил из рюкзака Аданешь гранату и выдернул чеку.

— Полный вперед! — крикнул я и швырнул гранату в покачивающийся у мостка афарский катер.

Через несколько мгновений, когда мы уже были на безопасном расстоянии, огненная струя змеей метнулась ввысь, рассекая ночное небо, от грохота заложило уши, и сотни горящих щепок с шипением попадали в воду.

Мы мчались по ночному морю, оставляя за собой длинный пенный след, искрящийся в лунном свете.

— Ты знаешь, куда плыть? — крикнул я Аданешь.

— Да, — ответила она и показала на звезды.

Вскоре вдали замаячили огни города Массауа, еще немного и весь это кошмар закончится. Можно будет, наконец, расслабиться, а потом завалиться в какой-нибудь бар и от души напиться…

Неожиданно впереди вспыхнули фонари, и сразу пять моторных лодок ринулись нам на перерез. Когда раздались выстрелы, мы поняли, что островитяне каким-то образом успели сообщить о нашем визите своим людям в городе, и те устроили нам засаду. Аданешь резко развернула катер, направив его в обратную сторону.

— Теперь куда? — крикнул я, положив детей на пол и укрыв на всякий случай спасательными жилетами.

— Попробуем доплыть до Ассаба.

— А это далеко?

— Прилично. Во всяком случае, у этих лодок топлива точно не хватит.

Катер адмирала оказался резвой посудиной. При своих размерах, а в нем даже была маленькая каюта, он мчался по волнам, как хороший глиссер. Но наши преследователи не отставали, время от времени постреливая. Несколько раз они даже попали в катер, и пули, огрызаясь искрами, с оглушительным звоном отскакивали в ночное небо. Оставалось надеяться, что топливо у них действительно закончится раньше, чем у нас.

Так и случилось. Через пару часов они стали отставать, а вскоре и вовсе исчезли из поля зрения.

— Кажется, оторвались, — сказал я, внимательно вглядываясь в черный горизонт.

Яркая луна серебрила водную гладь, во всех направлениях, сколько видел глаз, было чисто. Аданешь сбавила ход и закрепила штурвал.

— Пойдем, покормим детей. Нам еще долго плыть.

— Долго, это сколько? — поинтересовался я.

— Думаю, часов восемь.

— Тогда взрослых тоже надо покормить, — сказал я, и Аданешь, улыбнувшись, кивнула. — Кстати, а нам-то самим бензина хватит, чтобы доплыть до этого Ассаба?

— Должно. Как-то раз адмирал возил нас с отцом на этом катере в Джибути, а это километров на двести дальше.

Мы достали из сумок провизию (спасибо адмиралу!) и устроили маленький пир. Когда я протянул лепешку одной из девочек, она вдруг попыталась поцеловать мою ладонь. Я немедленно одернул руку и погрозил ей пальцем. На этом недоразумения закончились. Эфиопские девочки — их звали Хава, Меклит и Фатума — уплетали за обе щеки, и только Наташа ела не спеша, видимо, так и не придя до конца в себя.