Владимир Анин - 2000 метров над уровнем моря[= Аданешь]

— Повезло, — сказала Аданешь. — Дом Мехрета совсем рядом.

Она вновь о чем-то спросила, теперь уже обращаясь напрямую к старику.

— У-у! — протянул тот. — Арбатей.

— Он говорит, что дом охраняют четыре человека. Что будем делать?

— Нам нужно оружие, — сказал я, хотя это и так было ясно, как божий день.

— У меня есть пистолет и две гранаты.

— Откуда? — Я удивленно уставился на нее, хотя уже начал догадываться, в чем тут дело.

— Гебре-Мариам дал.

— Ну да, конечно. Рюкзачок. «На всякий случай». — Я кивнул на висевший у нее на плече рюкзак. — Давай-ка выйдем отсюда, здесь дышать невозможно.

Аданешь кивнула и направилась к выходу.

— Почему ты мне сразу не сказала? — спросил я, когда мы покинули хижину.

— Саша, — укоризненно покачала головой Аданешь, — ну, почему ты такой подозрительный? Ты же сам прекрасно видел, как Гебре-Мариам передал мне рюкзак, и, я уверена, сразу же догадался о его содержимом. Зачем ты теперь начинаешь?..

— Да ничего я не начинаю! Просто хочу, чтобы между нами не было секретов.

— Вообще никаких?

— Да, вообще.

— Но так не бывает! — пожала плечами Аданешь.

— Ладно, — махнул я рукой. — Проехали. Ты говоришь, что в доме четыре человека…

— И сам Мехрет.

— Хорошо. Всего — пять. — Я немного потоптался, меся и разглядывая, ставшую розовой в лучах заходящего солнца, пыль под ногами. — В общем, план такой: дожидаемся темноты, пробираемся в дом, укладываем всю охрану вместе с хозяином и забираем девочку.

— Это план? — Аданешь посмотрела на меня, как на придурка. — Ну, допустим, мы проберемся и даже обезвредим всю охрану, что сомнительно — он наверняка держит здоровенных амбалов. Но ты не забывай, что здесь на острове полно афарцев, которые за Мехрета глотку перегрызут. Это же не просто люди, они выросли в Данакильской пустыне, они как демоны, их даже убить невозможно. Почти…

— Что значит, почти?

— Ну… так говорят. Будто афарцы — неуязвимы. Хотя, на самом деле это полная чушь. Просто я боюсь, мы с тобой вдвоем пятерых не одолеем.

— А у нас есть выход?

— Нет, — помолчав, ответила Аданешь и закусила губу.

— Значит, будем полагаться на авось.

— Но, прежде чем лезть в пасть к дьяволу, хорошо бы иметь нормальный, четкий план, а не только твой русский «авось»!

— Аданешь, — спокойно сказал я, — а это и есть нормальный план. Мы ведь все равно ничего другого сейчас не придумаем. Ты согласна?

Она кивнула, глядя исподлобья куда-то в сторону.

— Ты… людей убивала? — осторожно спросил я.

— Да. Почему ты спрашиваешь?

— Потому, что именно это нам предстоит. Ты уверена, что…

— Можешь не сомневаться, капитан, — твердо произнесла Аданешь. — А сам-то ты в себе уверен?

Я промолчал, мне не хотелось вытаскивать на поверхность не самые приятные моменты своей биографии.

Тем временем мы подошли к большому особняку, обнесенному забором, почти таким же, как у Берхану, из толстых жердей. За оградой виднелась небольшая лужайка с садом, где прогуливались два здоровых мужика с автоматами наперевес. «Калашниковы», подметил я. Солнце уже зашло, начинало стремительно темнеть, как это обычно бывает в южных странах.

— Подождем здесь немного, — шепнул я, жестом указывая на пышный кустарник.

Через двадцать минут тропическая ночь густым черным покрывалом окутала остров. За домом что-то приглушенно затарахтело. Я сначала напрягся. А потом сообразил — запустили генератор. Сетевого-то электричества на острове, видимо, нет, по крайней мере, я нигде не видел ни столбов, ни проводов. В особняке зажегся свет, но в саду по-прежнему было темно. Я достал из кофра фотоаппарат и протянул Аданешь. Даже в темноте ее взгляд выдавал крайнее удивление. Мой палец легко нащупал на задней стенке корпуса фотоаппарата нужную кнопку, раздался щелчок, и я знаком показал, чтобы Аданешь заглянула в окуляр. Девушка взяла фотоаппарат в руки и, наконец, сообразив, что к чему, направила объектив в сторону дома. Я вооружился кинокамерой и тоже стал наблюдать за особняком.

— Как ты думаешь, есть в доме кто-нибудь еще, кроме охранников? — шепотом спросил я.

— Надеюсь, что наша пленница.

— Я тоже надеюсь, но я не про то. Кто-нибудь еще, прислуга какая-нибудь, женщины.

— Женщины и прислуга приходят только днем. Так что, думаю, нам никто не помешает.

Минут через пятнадцать охранники сменились. Следующая смена вряд ли раньше, чем через два часа. Значит, настал подходящий момент проникнуть в дом. С двумя-то я как-нибудь управлюсь. А потом будет легче, если удастся провернуть все без шума.

Аданешь протянула мне пистолет. Я осторожно передернул затвор — жалко, что без глушителя.

В руках у Аданешь появились два тонких кинжала.

— О-о! — восхищенно прошептал я.

— Отвернись, — сказала Аданешь.

Я повиновался. Она зашуршала своим рюкзаком и через некоторое время похлопала меня по плечу. Я обернулся и вздрогнул. Аданешь будто растворилась в ночи — переоделась в черное, и теперь только ее большие глаза сверкали во тьме.

— Ну, ты даешь! Человек-невидимка! — шепнул я.

Я стал ощупывать жерди в заборе. Вскоре мне попались две не прибитые или кем-то уже отломанные. Сдвинув их в сторону, мы нырнули в сад и поползли к дому.

Охранники курили и о чем-то переговаривались. Когда до них оставалось метров десять, я замер и судорожно стал соображать, как их можно отключить, не поднимая шума. Внезапно из-за моей спины одна за другой метнулись две тени, и через секунду оба охранника, схватившись за горло и хрипя, рухнули на землю. Я обернулся и увидел совершенно спокойное лицо Аданешь.

«Ни фига себе!» — подумал я, глядя, как она бесстрастно вытащила клинки из горла своих жертв и вытерла окровавленные лезвия об их же рубашки.

Мы оттащили тела в кусты и на цыпочках двинулись вокруг дома. Неожиданно прямо передо мной распахнулась дверь, и на открытую веранду вышел здоровенный эфиоп с небрежно зажатым подмышкой автоматом и сигаретой в зубах. Он держал в руках спички, намереваясь, видимо, прикурить, как раз в тот момент, когда я чуть не столкнулся с ним. Машинально подняв пистолет, я с размаху саданул его рукояткой по переносице. Что-то мягко хрустнуло, он крякнул и присел. Я врезал ему по темечку, и здоровенная туша гулко брякнулась на деревянный пол веранды. Автомат выскользнул из рук и с грохотом упал рядом. В дверях показался четвертый охранник, но быстрый, как молния, кинжал Аданешь даже не позволил ему выйти наружу. Он попытался что-то крикнуть, выплевывая фонтаны крови, но вскоре, ухватившись за косяк, медленно сполз на пол.

— Дида! Хамид! — донеслось из дома.

Аданешь юркнула в дом. Убедившись, что последний охранник мертв, а предыдущий, если и жив, то вряд ли очухается до утра, я поспешил за своей напарницей. В просторном зале с лакированными деревянными стенами никого не было. Под потолком горела огромная, ламп эдак на двадцать, люстра. Правда горела не слишком ярко, видимо, в доме использовали слабенькие лампочки — на мощные не хватало энергии. Две лестницы, справа и слева, вели наверх, где за резными перилами бельэтажа тянулся по периметру ряд массивных дверей. Взбежав по одной из лестниц, мы друг за дружкой — я с пистолетом впереди, Аданешь с кинжалами позади — стали красться от комнаты к комнате, прислушиваясь к звукам.