Альтернативный солдат. Или приключения юного балбеса в доме престарелых, веселые и не очень...

- Дык полы мыть … - начал было оправдываться Стас.

- Да понятно, что не ремонт собрался делать … Что за экипировка? С какого музея взята? Как в девятнадцатом веке, черт возьми!

Поспелов разворачивается всем телом, грозно выкрикивает куда-то вверх:

- Клеопатра Ксенофонтовна, подойдите сюда!

Кукса появляется тотчас, будто находилась в засаде где-то совсем рядом.

- Я все поняла, господин директор. Сотрудник немедленно будет обеспечен всем необходимым, - произнесла она почтительно.

Узел рыжих волос на затылке дернулся, указывая Стасу путь на четвертый этаж, на лице появилось выражение усталости. Было видно, что Поспелов достал ее своими криками. Стас послушно бросается наверх, перепрыгивая сразу через две ступени. Через несколько секунд он уже стоит перед дверями кладовки. Кукса тем временем неторопливо поднималась по лестнице, а гневный голос Поспелова уже гремел на площадке второго этажа – директор распекал какую-то санитарку за неряшливый внешний вид.

- Что случилось, Клеопатра Константиновна? – спросил Стас завхоза.

- Да так, небольшие проблемы с котельной, - махнула рукой Кукса. - Я давно предлагала выгнать этого пьяньчужку, да он какой-то дальний родственник. Седьмая вода на киселе, - вздохнула Клыкова. – Ладно, бери вон там все, что нужно и иди работать.

Стас достал с полки пластиковое ведро с приспособлением для отжима, алюминиевую швабру со съемными наконечниками, рассовал по карманам упаковки моющих средств. На всякий случай прихватил запасные перчатки и респиратор. Расписался в книге учета и был таков. Причину пылкого гнева руководства Стас узнал позже. Интернат имел собственную котельную. Она досталась ему еще с тех времен, когда в этом здании располагалась поликлиника. Небольшой домик с высокой трубой, похожий на лагерный крематорий, когда-то согревал не только больницу, но и рядом расположенные дома. Потом появилось централизованное отопление, а котельную сохранили как резервную. Увы, план проведения центрального отопления к зданию больницы не сбылся. Поликлинику построили в другом месте, а дом престарелых это совсем другое ведомство, план надо переделывать, согласовывать по новой и так далее … В итоге котельная стала единственным поставщиком тепла в интернат и значение фигуры кочегара выросло до астрономических масштабов. Разумеется, на столь значительный пост не могли взять человека с улицы. Назначили «своего», какого-то деревенского родственника Поспелова. Холостяк и пенсионер, кочегар и жил в котельной. Это очень устраивало Поспелова, так как можно было сэкономить на двух штатных единицах, а зарплату регулярно ложить в карман. Первое время было хорошо. Проблемы начались после того, как котельную перевели на мазут. Кочегару не надо было возиться с углем, появилось свободное время, а вместе с ним и мысли разные. Типа – а не заняться ли чем ни будь? И занялся … Сначала по стопочке, потом по две. Вскоре возлияния стали обильными и постоянными, в результате чего кочегар совершенно перестал обращать внимания на котельную. Форсунки, которые распыляют мазут в топку, стали забиваться и выходить из строя, насос подкачки начал перегреваться и бить подшипники, помещение котельной наполнилось пустыми консервными банками и бутылками. В конце концов запасных двигателей не осталось, подшипники закончились, без подкачки воды бойлер перегорел. Интернат остался без горячей воды и отопления. А на дворе вторая половина ноября и минус три градуса. Финансы, отпущенные до конца года, израсходовали еще в сентябре, деньги остались только на питание стариков, проводить срочный ремонт оборудования не на что. Было от чего взбеситься!

Господин Поспелов сидит за столом. Голова опирается на руки, пальцы тонут в спутанных волосах, галстук висит, словно оборванная веревка висельника, в глазах тоска. Взгляд бесцельно бродит по кабинету, ни на мгновение не останавливаясь. В углу тихо бормочет приемник, звучит музыка. Дверь без стука открывается, на пороге показывается Клыкова.

- Ты не занят?

Вместо ответа Поспелов молча указывает глазами на стул. Клеопатра садится на край сиденья, спина прямая, руки по-ученически сложены на коленях. Тонкие губы сжаты, волосы собраны в узел на затылке, лицо строгое, будто Клыкова председательствует комиссией по организации похорон.

- Что ты собираешься делать? – спрашивает она негромко.

- Не знаю, - шепчет в ответ Поспелов. – Денег на новый двигатель в сборе нет, кочегар до сих пор пьян, температура в системе падает. К обеду в палатах будет, как на улице.

- Обратись в администрацию, они обязаны помочь!

- Они спросят, где деньги, выделенные – в том числе! – на ремонт котельной. Ты не хуже меня знаешь, что в интернате конь не валялся, все работы проведены только на бумаге.

- Речь идет не о ремонте, а этом … как его … двигателе для прокачки.

- Подкачки, - автоматически поправил директор. – Давали на все. Надо было вовремя запастись подшипниками и отдать двигатели на перемотку. Черт, этот пьяный идиот все испортил!

- Ну, я предупреждала, что он ненадежен. Но тебе было неудобно перед деревенской родней!

- Знаешь, давай не будем об этом сейчас! Хватит, без тебя тошно! – скривился Поспелов.

Он встал, прошелся по кабинету, возле окна остановился. Как назло, тучи с утра разошлись, припорошенную снегом землю освещает солнце. Красный столбик на градуснике приближается к пяти градусам.

- Дьявол! – выругался Поспелов. – Даже не знаю, к кому обратиться. Таких моторов ни у кого нет.

- А на городской котельной? – спросила Клыкова.

- Я с тамошним директором не контактирую.

- Как видишь, зря. Что он хотел от тебя прошлый раз?

- Машину. Надо было чего-то там привезти негабаритное. Наш уазик подошел бы. Только не спрашивай, почему не дал! – вскинулся Поспелов.

- Не буду, - притворно опустила глаза Клыкова. – Я и так знаю, что на автомобиле возили старуху из третьей палаты в больницу. Через два дня она умерла.

- Что ты хочешь этим сказать?

- То, что они, - кивнула Клеопатра на дверь, - и так все умрут не сегодня-завтра. А тебе … нам, - поправилась она, - еще жить, детей в люди надо вывести. Вот и подумай, что важнее – старуха или железяки для котельной.

Поспелов шумно вздохнул, развел руками.

- А сейчас-то что делать? – спросил он жалобно.

- Звони директору городской котельной и решай вопрос!

- Кудысь укатила наша сивка-бурка! – задумчиво произнес Давило, глядя, как интернатовский уазик выезжает за ворота.

Семен стоит у окна, нос плющится о стекло, дыхание затруднено. Вокруг лица расплывается мутный ореол.

- Что за манера употреблять простонародные слова … - скривился Поцелуев.

- А я и есть народ! – окрысился Давило.