Александр Ирвин - Осколки нефрита

«Папа никогда не дарил мне подарков», — подумала она. Джейн стало стыдно за такие мысли, но что поделать? Это ведь правда.

Краешком глаза Джейн заметила, как чакмооль согласно кивнул, и перья тоже кивнули. Вот именно, что она получила от папы? Презрение и жалость — вот что. Она ведь даже не знает, приедет ли он за ней или просто гонится за Стином и чакмоолем.

«Скорее всего он меня и не узнает», — с горечью подумала Джейн. Она больше не безобразная попрошайка. Шрамы почти исчезли, и замечательная накидка из зеленых перьев заставляла Джейн чувствовать себя королевой.

1-е Немонтеми, 10-Кролик — 29 марта 1843 г.

Предрассветный ветерок еще только просыпался в деревьях, но Стивен не спал, прислушиваясь к дыханию пещеры. Он не спал всю ночь. Шарлотта в конце концов выставила его на крыльцо, где он мог сколько угодно ворочаться, не мешая ей. Увидев, что небо над верхушками деревьев посветлело, Стивен выбил трубку и пошел вниз по тропе к входу в пещеру. Он знал, что сегодня должно произойти нечто очень важное, и это знание заставляло его нервничать. Уже почти три дня голос в голове Стивена болтал без умолку, напоминая ему, что, когда время придет, Стивен должен быть готов. Уже скоро. Все эти дни Стивен почти не спал и был весьма не в духе от усталости и несбыточного желания еще раз увидеть Тлалокан. Даже когда ему удавалось задремать на часок, сны не приходили, и Стивен решил, что только в пещере он сможет снова увидеть этот сон. Почему именно в пещере, он и понятия не имел, однако уже больше недели боялся и близко подойти к Залу мумии, если не…

Если не что? Стивен не знал, и чем больше он думал о голосе в пещере, о чакмооле и о том, что ему самому предстоит сделать, тем меньше понимал что-либо в происходящем. Голос давал обещания, угрожал, играл на любви Стивена к пещерам и в то же время вызывал в нем страх, не позволявший в пещеру войти.

«Ты будешь свободным человеком», — обещал голос. Но что такое быть свободным человеком? У человека есть семья, он владелец собственности и вершитель своей судьбы. Голос обещал ему все это и одновременно тянул за ниточки, словно марионетку, — так разве ж это свобода?

Стивен снова задумался о том, что именно голос скрывает от него.

«Я бы отдал все — все на свете! — чтобы стать свободным человеком, — думал Стивен. — Но какая же это свобода, если мной помыкают, как… как рабом?»

Прислушиваясь к дыханию пещеры, Стивен решил, что на все эти вопросы он скоро получит ответ. Он почти ожидал возвращения голоса в любой момент, однако когда голос и в самом деле прозвучал, то прозвучал вслух и донесся из-за спины.

— Стивен. У нас мало времени.

Стивен обернулся и увидел стоящего позади чакмооля, нервно поглядывающего на рассветное небо. Он держал за руку белую девочку с покрытым язвами лицом, как будто у нее оспа, одетую в длинное черное пальто, из-под которого выглядывали зеленые перья. У девочки был такой вид, словно она вот-вот заснет на ходу, однако на ее усталом лице Стивен не заметил ни тени страха.

Это зрелище оказалось чуть ли не самым странным из всего, что уже довелось повидать Стивену: каким образом чакмооль, который выгладит совсем как негр в простой рабочей одежде, сумел проехать по дорогам с белой девочкой? Людей сжигают живьем и за меньшее!

Переполненный любопытством Стивен уже собрался задать этот вопрос, когда чакмооль его опередил:

— Она должна спать, а нам с тобой надо многое обсудить. Поторапливайся.

От основной тропы, ведущей к пещере, ответвлялась короткая тропинка, проходившая по краю неглубокого овражка. Она вела к входу в пещеру Диксона. Во время войны 1812 года в пещере Диксона, как и в Мамонтовых пещерах, добывали селитру, и возле входа все еще стояли несколько полуразвалившихся сараев. Пещера Диксона ничего особенного собой не представляла: всего лишь несколько ярдов ничем не примечательных проходов, и с тех пор, как в ней перестали добывать селитру, про пещеру и вовсе забыли.

Стивен завел чакмооля и девочку в старый сарай для инструментов, стоявший в стороне от тропы.

— Спи, крошка Нанауацин, — сказал чакмооль и нежно дотронулся до лба девочки, которая тут же улеглась прямо на земляной пол и уснула. — Ты должен о ней позаботиться, — приказал он Стивену, когда они вышли из сарая. — Принеси еду и одеяла. Следующие пять дней она не должна знать ни в чем отказа.

— Кто она? — поинтересовался Стивен. Он знал, что уже давно перешел границы дозволенного, но участие в похищении белой девочки заставляло его нервничать.

Хотя для похищенной она уж больно спокойно себя ведет.

— Сначала зайдем в пещеру, — ответил чакмооль, вновь настороженно поглядев на небо. На востоке желтые и розовые полосы поднимались все выше. — Сегодня не следует разговаривать на виду у солнца.

Когда первые солнечные лучи засверкали на покрытых росой листьях, Стивен с чакмоолем уже пролезли сквозь Щель Гучинса. Стивен на ощупь добрался до Ротонды, однако остановился, почувствовав, что чакмооль пошел направо, в Одобон-авеню вместо Главной пещеры. Стивен нашел сложенные штабелем выдолбленные стволы тополей и достал спрятанный в них несколько месяцев назад фонарь.

— Я без света не хожу, — сказал он, зажигая спичку. — Все-таки не каждый может видеть в темноте.

— Темнота пугает лишь тогда, когда полагаешься на свои глаза, — ответил чакмооль, замедляя шаг, но не останавливаясь.

— Ну да, понятно, — хмыкнул Стивен. Все эти загадочные реплики уже действовали ему на нервы. — А я и без глаз вижу, что если ты идешь туда, куда я думаю, то это неверный путь.

Чакмооль остановился и посмотрел через плечо. Даже в слабом свете фонаря видно было написанное на его лице нетерпение.

— Я пришел сюда еще в те времена, когда твои предки охотились на обезьян в Африке, — буркнул он. — Иди за мной.

«А мне наплевать, что ты разозлился», — чуть было не брякнул Стивен. Однако любопытство взяло верх: он проглотил свою гордость и последовал за чакмоолем.