за живой и мертвой водой.

Раненого коменданта окружной СБ принесли на плащ–палатке в хутор и уложили в штабной хате на широкой скамье. Вепрь вел себя мужественно — ни стона, ни жалоб, только четкие отрывистые приказы сквозь стиснутые зубы. Он делал вид, что не считает свое ранение серьезным. Возможно, окружной сам старался убедить себя в этом. Тем не менее он потребовал, чтобы немедленно были посланы люди за врачами. Это было первое, что приказал он еще там, на поляне. Вепрь не оговорился — ему нужен был не врач, а врачи, много врачей. Маленькая ранка выше паха… Конечно, все обойдется, но он не имеет права рисковать своей жизнью. Врачей! Пусть посмотрят, пусть скажут, что это не опасно. Маленькая, но глубокая ранка… Неужели там осколок? Граната… Откуда взялась граната?

Постель была удобной и, если не шевелиться, боль становилась терпимой. Вепрь тихо, почти шепотом, отдавал приказания склонившемуся над ним охраннику.

— Выслать подводы навстречу врачам. Доставлять без задержки. Список… Пусть сейчас же приготовят список всех, кто стоял на левом фланге. Сделать секретно. Никаких разговоров о гранате. Гранаты не было… Немедленно сообщить, кто из бежавших пойман, убит. Когда появится Довбня — ко мне. Могилу не пускать… Дай мне платочек и зеркало.

У охранника Сокола лоб перевязан, лицо в засохшей крови, мундир и левая штанина изодраны осколками. Восемь ранений и все легкие, царапины. Повезло… Гора и Шум убиты. Марию — он видел труп — всю изрешетило осколками. Она оказалась радом, прикрыла его, когда взорвалась граната. Ненадолго пережила своего Петра. Убит еще какой–то вояка. Многие получили легкие ранения. Вот как все повернулось. Беда… Главное — ранка в таком месте…

Охранник подал Вепрю платочек и кругленькое зеркальце. Окружной кивнул головой, разрешил ему удалиться и поднес зеркальце к лицу. По лицу ничего не заметно. Кажется, немного пожелтела кожа, особенно возле глаз и рта. Небольшая потеря крови… Но почему такая острая боль при малейшем движении? Конечно, он совершил непростительную глупость. Нет, нет все было рассчитано правильно, он произнес отличную речь. Ошибка заключалась в том, что этих троих советов сразу же поставили лицом к лицу с теми, кого они должны были расстрелять. Этого нельзя было делать. Их нужно было держать где–нибудь подальше и подвести в самый последний момент. Сразу — заряженные винтовки в руки и команда: «Пли!» Можно было даже дать немного самогонки каждому. Ведь следовало бы учесть психологию этих людей — все–таки первый раз… Да, получилось групо. А тут еще Могила со своими дурацкими советами и замечаниями все время отвлекал его внимание. Наука на будущее. Как отнесется Лебедь к такому происшествию? Нужно сразу же после врачебного осмотра написать и отправить донесение. Хорошо, что присутствовал куренной Смерека… Кое–что можно будет свалить на покойника. И вообще эта сотня… Нужно навести порядок. Теперь–то его никто не упрекнет, что он расстрелял Богдана.

Окружной скосил глаза на свой френч, висевший на спинке стула. Френч испорчен — одна пола в крови, в двух местах осколки вспороли сукно. Пропал отлично сшитый френч. А того жида–портного, что шил, уже нет. Поторопился расстрелять, не хотел, чтобы кто–нибудь другой носил так хорошо сшитый френч… Портной не был похож на жида, скорее на немца. Почему Гитлер на них так взъелся? Всех подряд… Это, пожалуй, лишнее. Хороших портных и сапожников можно было бы не уничтожать.

Кажется, его начинает знобить. Где Довбня, почему не является Сокол? Неужели кому–то удалось убежать? Все граната… Правда, начал старшина и этот — кто бы мог подумать! — тщедушный власовец, но именно граната наделала шуму, подняла панику. Неужели ее бросил кто–то из тех, кто стоял в строю. Он выяснит, он докопается. Впрочем, граната могла быть у Смереки. Но он все равно будет настаивать, что гранату бросил кто–то из вояк. Это ему выгодно во всех случаях.

Вошел Сокол, подал листок бумаги с выписанными столбцом кличками вояк.

— Вот эти стояли на левом фланге… Сотенный уже вернулся. И Могила просится зайти… Пустить?

Окружной взял список, кивнул головой.

Охранник привел Довбню и Могилу. Сотенный хромал, по красному, распаренному лицу с рассеченной скулой струился пот, у референта пропаганды нижняя часть лица была обвязана окровавленным полотенцем и на унылом носу висели очки с потрескавшимися стеклами. Оба они, как провинившиеся школьники, остановились посредине комнаты. Губы Вепря растянулись в легонькой улыбке.

— Подойдите ближе. Всех поймали?

— Друже Вепрь… — уклоняясь от ответа начал оправдываться Довбня. — Они с винтовкой, отстреливались. А у нас…

— Кто убежал?

— Двоих не нашли. Того москаля, что молился, и власовца. У власовца винтовка.

— Живым никого не взяли?

— Нет.

— Из моих хлопцев кто–нибудь убит?

— А есть… — завертел головой сотенный.

— Сколько?

— Ну, считайте: двоих сразу. Да еще одного в лесу… Этот, правда, не ваш, а куренного. Один ранен в руку. И пес пропал… Татарин его удушил, пес ему все руки покусал.

— Где убитые?

— Сюда всех принесли.

— Советов закопать в лесу. Вместе с овчаркой.

— Слушаюсь, друже Вепрь.

— Наших приготовить к похоронам. С войсковыми почестями.

— Ну, то уж известно…

Окружной подал Довбне список, устало закрыл глаза.

— Посмотри Эти люди стояли на левом фланге? Ты можешь подтвердить?

Довбня прочел список:

— Так. Эти всегда на левом, потому как самые низкорослые.

— Всех знаешь?

— Так.

— Кто на подозрении? — открыл глаза Вепрь.

Сотенный не ожидал такого вопроса, глуповато–растерянно взглянул на окружного и еще раз прочел список.

— Вроде… Ничего такого не замечал.

— Кто–то из них бросил гранату… — тихо и многозначительно сказал Вепрь и снова закрыл глаза.

Довбня остолбенел. Он сам задумывался над причиной неожиданного взрыва, но ему и в голову не могло прийти, что это была граната, брошенная кем–то из вояк. Сейчас только одно такое предположение повергло его в ужас. Сотенный оторопело взглянул на Могилу. Тот не мог говорить, но подтверждающе затряс головой — он был согласен с окружным.

— Кто из этих людей вызывает доверие? На кого ты можешь положиться, как на самого себя?

— Ну как же! — в отчаянии вскрикнул сотенный. — Да хотя бы роевой Топорец. Ведь Топорец и привел этих советов.

— Послать за Топорцом. Пусть ждет. Я скажу, когда зайти.

Сотенный выбежал из хаты и тут же вернулся. Вид у него был несчастный — не успел принять сотню, как одна беда за другой. Уж лучше бы Богдан за все отвечал…

— Читай список. Говори, какая фамилия, откуда он, сколько времени в сотне, что за ним замечалось. Плохое и хорошее. Полную картину.