Сергей Алексеев - Утоли моя печали

– Ну-ну, не так сразу! – засмеялся Скворчевский. – И напрасно иронизируете. Россия открыта сейчас всем ветрам, кого только не заносит в нашу отчизну. И вы, как патриот, должны это понимать. Начнете с малого, а там посмотрим.

– Заманчивая перспектива… А если не соглашусь? У вас больше нет рычага давления. Второй раз строить дороги не отправите.

– Почему вы решили, что это мы загнали вас в армию? – возмутился Скворчевский. – Откуда такое убеждение? Я официально заявляю: наша служба к этому не причастна, никаким образом. Да, я знаю, с вами имел беседу наш сотрудник… Повестка после этого – чистое совпадение! Мы узнали об этом спустя полгода. Кто вас туда упрятал – до сих пор загадка. Военкомат, который призвал, утверждает, что вы доброволец, но нет ни заявления, ничего… Мы еще будем разбираться с этой историей.

– Хорошо, считайте, что поверил, – перебил его Ярослав. – Но сейчас я не намерен покидать эти края. Мне здесь хорошо. Так что…

– Не спешите! – остановил Скворчевский. – Вам и не придется покидать эти края. По крайней мере в течение года-двух.

– Как это понимать?

Гость встал, побродил по убогому жилищу, посмотрел фотографии лебединого базара на льду, спросил:

– В каких вы отношениях с Овидием Сергеевичем Закомарным?

– В каких? – напрягся Ярослав. – А можно считать, ни в каких.

– Но он заезжал к вам сегодня… то есть вчера вечером?

– Это ничего не значит. Я не люблю новоиспеченную буржуазию.

– Потому мы к вам и обратились. Люблю, не люблю – это все область чувств. Вы же понимаете, наш интерес к этой фигуре не случаен. Полагаю, и у вас за время знакомства возникло множество вопросов, связанных с соседом, с населением его Дворянского Гнезда… Не так ли, Ярослав Михайлович?

– Да, пожалуй, так, – согласился он.

– Например, вы никак не можете объяснить себе, с какой целью он отдал приказ своим людям сжечь ваш дом в Скиту, – продолжал Скворчевский, разглядывая жилище. – А потом предложил выстроить новый. Нелогично, правда?.. Или почему, например, проявляя внимание к вам, одаривая дорогими подарками, он не подпускает вас к своей усадьбе и запрещает своим людям вступать с вами в контакт. Странно, да?

– У него, наверное, свои принципы общения с соседями, – предположил Ярослав, чувствуя какую-то неясную угрозу.

– Вот и нужно выяснить, что это за принципы.

– И я этим должен заниматься?

– Совершенно верно. Пока да, пока нужно всего-то навсего сблизиться с ним, войти в круг людей, которых впускают в недоступное Дворянское Гнездо. Вам ведь и самому хочется посмотреть, что там происходит.

– Особого желания нет. Да и возможностей…

– Есть. Есть! – убедительно сказал Скворчевский и сел напротив. – И возможности будут. Вам нужно согласиться, чтобы Закомарный восстановил ваш дом. Вы же отказались от этого, решили взять в рабство поджигателя? За то, что иконы ваши украл? Я понимаю, это от гордости, но сейчас следует поступить из соображений стоящей задачи. И она не так уж и сложна… Кстати, не припомните, что произошло в ваших отношениях накануне пожара? Вы же не ссорились?

Ярослав нащупал в кармане талисман, сказал сдержанно:

– Нет, не ссорились. И ничего особенного не произошло.

– Хорошо бы вспомнить все детали. Самые незначительные, на ваш взгляд. Может быть, вы нарушили принципы вашего соседства?

– Вроде бы нет…

– Вы же наблюдательный человек! И память у вас отличная.

Разговор с Закомарным он мог каким-то образом прослушать, но знать что-либо об их встрече с Юлией – вряд ли: посторонних в заповеднике не было, и из егерей никто не приходил в Скит…

– Не могу сказать… Все как обычно, я ушел на Ледяное озеро и на следующий день ночью увидел зарево.

– Но это же явно: Закомарный хотел наказать вас таким способом, выжить из заповедника, – подсказал Скворчевский. – Вы ему стали мешать, вторглись в какую-то запретную Область, увидели то, что не положено видеть.

– Что я мог увидеть? От Скита до Гнезда – тридцать километров по прямой.

– Например, вот этого человека. – Гость выложил перед ним фотографию. Посмотрите, не встречали его накануне?

На снимке был дядя Юлии – тот самый, что приехал за ней ночью на катере.

– Не встречал, – заявил Ярослав. – В это время всякое движение в заповеднике запрещено.

– А как же девушка? – спросил Скворчевский и улыбнулся. – Была же у вас девушка?

– Она и сейчас есть. И не одна. Он знал о «гареме», но при этом ничего о Юлии. И крыть ему было нечем, убрал в кейс фотографию.

– Хорошо, Ярослав Михайлович. Мы несколько отвлеклись… Итак, вам следует поехать в Дворянское Гнездо, встретиться с Закомарным и отказаться от прежнего решения. Пусть он восстанавливает дом.

– Что-то я не совсем понимаю…

– Что именно?

– При чем здесь внешняя разведка?

– А, вот вы о чем… Я могу вам приоткрыть дальнейший ход действий при условии, если вы подпишете предварительное согласие на наше сотрудничество. Сами понимаете, все связано с государственными секретами… – Он добыл из кейса бумагу. – Конечно, это формальность, но обязательная.

– Я не давал согласия.

– Надеюсь, дадите!

– Должен огорчить вас…

– Вы не спешите, Ярослав Михайлович, обдумайте предложение, а также оцените ситуацию, в которой находитесь.

– Пожалуй, ваша работа мне не подходит.

– Нет, поймите правильно! – вдруг спохватился Скворчевский, – Это всего лишь первый этап нашего сотрудничества. У вас впереди отличная перспектива работы за рубежом, но прежде надо пройти соответствующую подготовку…

– К сожалению, это меня не привлекает. Скворчевский спрятал бумагу и достал новую.

– На вашем месте я бы не делал таких резких шагов. Ситуация у вас сейчас щекотливая, не так ли? Подумайте и дайте мне знать вот по этому телефону. Он показал бумажку с цифрами. – Допустим, через два дня?

Ярослав отрицательно помотал головой:

– Нет, я уже сказал.

– То есть отказываетесь?

– С вашего позволения, да.

Полковник побродил вдоль фанерных стен, глядя себе под ноги, снова сел и налил кофе.

– Мне показалось, мы найдем общий язык, Ярослав Михайлович.

– Это вам показалось.

– Не советую упрямиться, – жестко произнес Скворчевский. – Рычагов, говорите, нет? А что за гарем вы там завели? Вы знаете этих женщин? Хорошо знаете? А вот у меня есть сведения, что среди них есть преступницы, находящиеся в розыске.

– Таких нет! И знайте, никого в обиду не дам! И не смейте трогать!

– Ну-ну-ну!.. Никто их трогать не будет. Живут, ну и пусть себе живут. Мы же не звери… Если девушки ушли в хиппи, значит, есть причины, заболевание общества. На Западе в этом не усматривают преступления. Я имею в виду только ваш моральный аспект. Узнает ваша матушка, что живете сразу с… одиннадцатью женщинами, – как отнесется к этому? Наверное, расстроится. Вы же не мусульманин?