Януш Красинский - Сын Валленрода

— По правде говоря, я уже не верил, что вы придете, — сказал Воронюк. — Этот эшелон отбыл позавчера. Где же вы пропадали все это время?

— Как это где? Добирался сюда.

— Вы с этим эшелоном выехали?

— Я же не мог не ехать. Мне только в пути удалось с ним расстаться. Где-то возле Мозыря.

— Мозыря?! Это почти в четырехстах километрах… Как вам удалось добраться оттуда за один день?

— Не забывайте, что я в немецком мундире, господин Воронюк. Каждая воинская автомашина обязана меня подвезти.

Станиславу показалось, что хозяин ему не доверяет. Возможно, что у него возникли даже какие-то подозрения. Однако Воронюк старался этого не показывать.

— Должно быть, у вас была нелегкая дорога.

— Да, очень.

Воронюк многозначительно кивнул жене. Она вынула из буфета бутылку и поставила рядом с керосиновой лампой. Хозяин налил по полстакана. Станислав расстегнул ремень с болтающейся на нем каской и патронами, снял с плеча автомат и бросил все на пол.

— Если я выпью, сразу же засну. Не спал две ночи.

Хозяин понимающе кивнул головой.

— Мы постелем вам на чердаке.

Женщина нарезала хлеб, намазала его смальцем.

Станислав с трудом себя сдерживал, чтобы не наброситься на еду. Он поднял вверх стакан, чокнулся с хозяином и залпом осушил его. Жадность, с какой он принялся поглощать лежащий на столе хлеб, не осталась незамеченной хозяйкой. «Вы и правда, вижу, убежали из того эшелона», — сказала она. Муж смерил ее уничтожающим взглядом. «Лучше бы занесла наверх постель. Сама слышала, что человек не спал две ночи». Женщина исчезла в дверях неосвещенной комнаты. Видимо, она собирала постель, перекладывала какие-то вещи, он услышал заспанный детский голосок: «Мама!» — «Тихо, спи!» — «Мама, это тот самый немец?» — «Спи, не твоего ума дело!» Воронюк налил еще по полстакана. «За то, что вам повезло!» Станислав одобрительно кивнул головой. Только теперь он начал понимать, что пришло успокоение, прошло напряжение последних дней. От самогона и тепла на лбу выступили капли пота. «Спасибо вам, из вермахта убегают только раз в жизни. Я долго ждал этого момента».

Когда его проводили на чердак, он кинулся на постель, не раздеваясь. Проснулся от скрежета открывающегося в полу люка. Непроизвольно нашарил рукой автомат. Слава богу, лежал возле него. В щель люка просунулась детская головка. Мальчонка лет семи-восьми с любопытством смотрел на него. Станислав наблюдал за ним из-под прикрытых век.

— Влезай! — сказал он. — Как тебя зовут?

— Володя.

— Володя… Не знаешь, который сейчас час?

— Знаю. Пятый час. Вы проспали целый день, — сказал мальчик, наблюдая, как Станислав заводит часы и переводит стрелки. — А сегодня о вас говорили громкоговорители.

Станислав поднял глаза на мальчика.

— Обо мне? Громкоговорители? Ты сам слышал?

— Нет, мама мне сказала. Обещали заплатить тому, кто скажет, где вы, десять тысяч марок. Как много, правда?

— Да, много, — Станислав подозрительно посмотрел на мальчика. — А тебе хочется получить эти деньги?

Володя покачал головой.

— Мне, нет. Я пришел сказать, что вас ищут. Значит, вы опасный человек. Они убьют вас, если сцапают?

— Убьют.

Мальчик, прищурив глаза, думал о чем-то своем.

— Дядя, скажите, а почему они хотят потратить столько денег, чтобы убить вас?

— Да они, Володя, все деньги, какие у них есть, готовы потратить на то, чтобы убивать.

Мальчик покосился на автомат, лежащий на полу.

— Так вы ведь тоже немец.

— Нет, Володя.

Мальчишка был поражен.

— Но вы не украинец. Плохо говорите по-нашему.

— Нет, не украинец.

— Кто же вы?

— Когда-нибудь я тебе скажу.

Мальчик постоял еще какое-то время в нерешительности.

— Я уж, пожалуй, пойду. А вы ничего не бойтесь! Это мой чердак. Я всегда здесь играю. Здесь с вами ничего не случится.

— Спасибо тебе, Володя! Приходи еще!

Мальчик спустился по лестнице, осторожно закрыв за собой люк. Некоторое время спустя появился Воронюк. Он принес котелок с супом и картошку с салом. Станислав почувствовал, что хозяин чем-то расстроен. Наверное, из-за этих громкоговорителей.

Но дело оказалось не в этом. Только что вернулась от Леонова жена Воронюка с плохими известиями.

— Вы должны остаться здесь еще на некоторое время. Вам должны сделать документы. Доктор не может принять вас в больницу, пока не будут готовы бумаги.

— В какую больницу? — удивился Станислав. — Меня должны переправить в партизанский отряд. Чего я не видел в больнице?

— Не знаю. Доктор хочет вас там спрятать, пока все не успокоится. Там самое надежное место.

— Самое надежное место в лесу, — сказал Станислав. Его встревожило неожиданное изменение в планах Леонова. Зачем ему нужны документы да еще эта больница? — Сколько времени я должен здесь оставаться?

— Дня два-три.

— Три дня, — повторил Станислав. — Да за три дня они перевернут вверх тормашками всю Славуту.

Воронюк и сам был удручен.

— Знаете, Альтенберг, я получил такой приказ, и мы ничего не можем изменить. Я больше боюсь, чем вы. На моих руках жена и сын. Но я ведь не гоню вас сейчас на улицу. Скольким людям вы спасли жизнь.

Станислав пожал плечами.

— И потому у вас не нашлось для меня места в лесу.

Его переполняли тревога и горечь. Большой косматый паук спустился с балки и пополз по его плечу. Станислав смахнул его на пол и попробовал растоптать. Паук проворно запрятался в щель между досками и исчез.

— Доктор Леонов готовит для вас хорошие документы, — сказал Воронюк, ему хотелось хотя бы этим фактом отодвинуть грозившую опасность.

— Хорошо. Я буду рад, если мы продержимся эти три дня. — Станислав присел на какой-то ящик и молча принялся за обед.

На следующий день в полдень раздался сильный стук в дверь. Так могла ломиться только полевая жандармерия. Они ввалились в дом в сопровождении полицая-переводчика. У Станислава перехватило дыхание.

— Мы разыскиваем бандита, который выдает себя за немецкого солдата.

Понятно… Дезертирство — это постыдное явление, позорящее армию и фюрера.

— Бандита? — спросила спокойно жена Воронюка с хорошо наигранным изумлением. — В моем доме?

— Мы проверяем все дома.

— Пожалуйста, у меня никого нет. В доме я одна с сыном. Муж еще не вернулся с работы. Пожалуйста, пожалуйста…

Станислав услышал, как по квартире загрохотали тяжелые сапоги.

— А что там, на чердаке?

Воцарилось молчание. У жены Воронюка, должно быть, отнялся язык. Неожиданно зазвенел тоненький голосок Володи:

— Это мой чердак. Я там всегда играю. Если бы там был немец, то я… то я бы выбил ему глаз из рогатки.

— Что он говорит? — спросил один из жандармов.

Полицай перевел Володины слова. Станислав, лежа на животе, прижав ухо к полу, услышал громкий шлепок, короткий отрывистый вскрик мальчика и грохот опрокинувшегося ведра.