Мария Камардина - Леди и вор [СИ]

— Если вы поможете мне оформить развод, я буду счастлива. И мне тоже есть кого спасать из этого гадюшника, так что нам стоит поторопиться.

Кэтрин снова улыбнулась, и Анна вдруг поняла, что они вполне могут подружиться.

— Вы правы. Идемте, послушаем, что там решили мужчины.

Фразу «и сделаем по-своему» она не произнесла, но Анна услышала ее очень четко.

И была готова поддержать.

После побега Даррела — ну на что, на что рассчитывал этот идиот?! — Ливси первым делом вернул в постель Кристину. Та пыталась что-то говорить о русалках, но он и сам понял, что хитрые твари зачаровали охрану, и сейчас было важнее узнать об остальных последствиях инцидента. Так что Кристину для ее же блага тоже пришлось усыпить, а самому возвращаться в лабораторию.

Очухавшиеся охранники отобрали у вора пригоршню драконьих камней, но на вопрос, что именно он собирался с ними делать, Даррел лишь презрительно кривил губы. У Ливси на мгновение мелькнула мысль о пытках, но он тут же ее отогнал — во-первых, парень должен быть целым к началу эксперимента, во-вторых, самому доктору больше хотелось спать, чем разбираться в мотивах пленника. Поэтому он лишь приказал запереть вора в другой камере и отобрать всю одежду и даже обувь. Взамен выдали пару одеял, а еще простые полотняные штаны и рубашку, в которых точно ничего не спрячешь.

Охрану у камер тоже сменили, однако Ливси хватило одного взгляда, чтобы понять, что этой ночью русалки больше не опасны — обе пленницы побледнели едва ли не до прозрачности и едва дышали. Хорошо бы выяснить, что за магию они использовали, но проводить новые эксперименты было некогда. Зато стоило подготовить лабораторию к демонстрации.

Возвращаться в постель Ливси не стал, пытаясь заглушить работой странные мысли и еще более странные чувства. Одно воспоминание о встрече с Ясмин заставляло руки дрожать — а ведь он, черт побери, не пятнадцатилетний юнец! Он попытался вспомнить, что именно говорил Элессар о травмах обращения, но слова ректора прыгали в голове, как сотня резиновых мячиков, не давая сосредоточиться.

Сильные эмоции…

Избыточная реакция…

Проблемы воспитания…

Дурной и упрямый характер…

Невозможно и недопустимо…

Ливси обнаружил, что стоит, опираясь руками на стол, и пытается придумать оправдания. И для кого — для Элессара! Почему он вообще должен думать об этом типе?! Может, чертов ректор как-то на него повлиял, что-то внушил? Но он же сам сказал, что мало что может в браслетах, и да, браслеты — они блокируют практически всю магию, не дают обратиться, не дают сорваться.

Возможно, стоит самому их поносить какое-то время. Но не сегодня.

К девяти утра от Грея принесли свитки и листки с переводом. Профессор, как всегда, выполнил свою работу безукоризненно, а вот записка с уговорами не спешить и хорошо подумать оказалась едва ли не длиннее перевода. Мелкие, аккуратные буквы отчего-то двоились перед глазами, и Ливси просмотрел записку лишь мельком, стараясь унять злость. Сегодняшний день должен стать самым главным в его жизни, эти двое, отец и сын, понятия не имеют, через что он прошел и сколько работал!

К половине десятого пришла Кристина.

Сэмюэлю был дан строгий приказ не выпускать ее из комнаты, но к досаде Ливси, девчонка оказалась настойчива. Он надеялся, что ночной бред забудется к утру, но она снова начала говорить о русалках, о двух народах, о портале в другой мир…

— Тебе точно не приснилось? — обреченно спросил он, пытаясь одновременно удержать в голове расчет количества кристаллов для эксперимента. Кристина обиженно поджала губы, и Ливси устало потер виски. Она явно считала разговор важным, нервничать ей нельзя, и стоило бы выслушать как следует, а он…

У него нет времени еще и на это.

Почему он не привязал ее к столу, как других, и не заткнул рот? Может, еще не поздно?

Записка Грея попалась на глаза исключительно вовремя.

— Сэмюэль отведет тебя к профессору. Его точно заинтересует этот вопрос, он в свое время занимался порталами и изучал надписи русалок, или как их там… Он объяснит, почему портал в другой мир открыть невозможно в любом случае, и ты перестанешь об этом беспокоиться. — Кристина задержалась, растерянно разглядывая полудохлых пленниц в колбах, и Ливси, скрипнув зубами, взял ее за локоть и лично довел до двери. — Иди. Пожалуйста. Я очень занят.

— Но они…

— Оклемаются. Иди.

Еще через полчаса он сдался. Рутинные действия не успокаивали, наоборот, мысли об эксперименте напрягали и без того истерзанные нервы, а наведение порядка в лаборатории, которая всегда выглядела образцово, выглядело признаком сумасшествия. Бросив оставшуюся подготовку на лаборантов, Арчибальд попросту сбежал, надеясь, что до появления Ясмин успеет привести себя в порядок, а лучше — немного поспать. Вряд ли ей будет приятно смотреть на него сейчас, после бессонной ночи, с покрасневшими глазами и дрожащими пальцами…

Сама она наверняка прекрасна. Она была красива тогда, в пятнадцать лет — олицетворение чистоты, невинности и юности. Какая она сейчас? Он знал, что человеческие женщины старались до последнего сохранить уходящую молодость, но королева драконов куда выше их глупых страхов. Она может выглядеть как угодно, ее магия сильна и совершенна. Захочет — появится в облике древней старухи, мудрой и знающей. Захочет — покажется девочкой, совсем малышкой, и лишь в речах и взгляде будет светиться сила. Захочет — станет зрелой женщиной, самой прекрасной, самой желанной, перед которой не сможет устоять ни один мужчина в мире…

Перед тем, как открыть дверь в квартиру, Ливси успел понадеяться, что не увидит ни старухи, ни девчонки.

Он не ошибся.

Ясмин ждала его в комнате. Ослепительные одежды контрастировали с простотой помещения, как будто драгоценный камень вдруг показался среди тусклой породы. Она должна ступать по коврам и восседать на…

— Арчи!

Нежный и в то же время властный голос прервал его размышления, ее руки обвились вокруг его шеи, она прижималась к нему, реальная, такая полная жизни и прекрасная, а он стоял, будто истукан, не делая никаких попыток обнять в ответ. Ливси не смел поднять рук и прикоснуться без разрешения, только прошептал приветствие.

— Как я счастлива! После стольких лет, мой Арчи! — щебетала Ясмин, браслеты на ее запястьях впивались в его кожу, сладкое дыхание щекотало и освежало, кольца-когти цепко держали, почти протыкая сонную артерию — он был весь в ее власти и он почти зажмурился от этого удовольствия.

Она говорила без остановки о том, что Орден давно предлагал ей сотрудничать, но она боялась совета и Элессара — тот узнал, что он отец королевы, и хотел на нее влиять, именно поэтому его пришлось запереть. Слова падали звонкими золотыми монетами, он не слышал ничего, кроме ее голоса, все звуки мира пропали — говорит Королева.