Эдуард Маевский - Приключения профессора Браннича [litres]

Лорд по-прежнему не мог примириться с медленным ходом развития первобытного человека. Люди, которых они жаждали видеть накануне, вили, словно птицы, гнезда на деревьях, питались червями, устрицами, падалью, лесными ягодами и, несмотря на то, что со вчерашнего дня прошла не одна тысяча лет, люди теперешние, судя по тому, что они видели, очень мало отличались от прежних.

На это профессор возражал, что времени, конечно, со вчерашнего дня прошло немало, но только на наш современный взгляд, и что до появления человека подобные промежутки еще меньше приносили с собой перемен, а потому о каком-либо застое здесь и речи быть не может.

Человек вовсе не терял даром времени. Стоит только несколько приглядеться, чтобы убедиться, насколько он стал смышленее. Сколько у него теперь духовных потребностей, сколько новых мыслей зарождается в этой взъерошенной, никогда не чесаной голове. Человек уже умеет считать по пальцам рук и ног. До этой мудрости ни одно существо еще не доходило. Несмотря на свою наготу, он уже не страшится зимы и, несмотря на тысячи опасностей, переживает эту жестокую пору, столь страшную для всего, что живет и дышит на земле. Правда и то, что нередко от какой-либо группы людей до наступления весны едва остается половина, но ведь и в наше время, в период полного расцвета человечества, зима слишком часто бывает губительна для многих городских и сельских жителей, лишенных крова и одежды. Несмотря на кажущуюся беспомощность, человек теперь уже сильнее мамонта, хитрее лисы, осторожнее бобра и ловче белки. Можно смело сказать, что настоящая эпоха есть уже начало господства человека. Недавняя гордость земли, великолепные, могучие четвероногие обречены на скорое исчезновение так же, как некогда динозавры и летающие ящеры. Правда человек ночует в объятиях ночи там где ночь его застигнет, а зимой, худой и голодный, с немой покорностью судьбе прячется в темных пещерах; он не знает, что такое нож и вилка, не имеет представления об искусствах, не скучает по газетными новостями… но будем к нему снисходительны. Ни от кого нельзя требовать невозможного. У него еще нет времени для тех занятий, которыми мы так живо интересуемся. Он живет еще на лоне суровой мачехи-природы. Все, что у него есть, он должен сам добыть и отделать; он должен непрерывно размышлять о том, что он будет пить и есть, а это нелегко. Быстрый тигр ловит антилопу, буйвол удовлетворяется травой, но человек с ними соперничать не может – инстинкты у него совершенно другие. Он принадлежит к беззащитному роду всеядных. Когда-то он довольствовался травами, ягодами, птичьими яйцами и изредка мясом небольших или околевших животных. И только оружие, которое он догадался сделать из камня, дало ему некоторый перевес и вместе с тем возможность улучшить несколько свое положение. Тем не менее, зимой, когда нет плодов, а животные спрятались или в свою очередь пали жертвой других, более сильных, люди, несмотря на свое превосходство, терпят мучительный голод… Голод этот – главная причина, по которой человек избегает себе подобных, вместо того, чтобы искать их общества. В поисках пищи человек видит в каждом чужаке одного лишь соперника и врага. Плохо вооруженный, он должен был днем и ночью быть настороже и остерегаться голодных зверей. Он проходит суровую школу, но многому учится. Пока он не знал холода, он был кротким существом с весьма ограниченными потребностями. Голод он ощущал нечасто и, следовательно, у него не было надобности убивать кого-либо. Но теперь, когда климатические условия так резко изменились, он начал проявлять и новые качества. Теперь он умеет даже быть жестоким. Его преследуют, и он в свою очередь преследует. Все в природе как будто обратилось против него. Климат делается все суровее и суровее, и человек познакомился со снегом. Вначале эти белые комки скорей забавляют его, нежели беспокоят. Но комки эти с каждым годом делались обильнее. Инстинктивно человек вместе с животными передвигается ближе к югу, но снегопады идут за ним по пятам и причиняют ему все больше страданий. И не только север покрылся льдом, который гнал от себя всякое живое существо, но и зеленые горы постепенно оголились и окутались блестящим покровом холодных белых кристаллов.

– В чем же причина этого охлаждения климата? – спросил лорд.

– Неизвестно. Это явление до сих пор необъяснимо, тем более что ледниковые эпохи, таинственно наступавшие, так же таинственно заканчивались. Во всяком случае, не охлаждение земли тут причиной.

– Так значит, эпох этих было несколько, и мы теперь находимся в одной из них?

– Да, в первой, если я не ошибаюсь. Было же их две или три – наука еще в точности этого не знает – и отделялись одна от другой кратким теплым промежутком. В промежуток этот или в промежутки толстая ледяная кора, покрывавшая всю северную Европу, отодвигалась к полюсу, с тем, чтобы через некоторое время опять заковать освобожденную землю. Последняя ледниковая эпоха длилась недолго и захватила меньшее пространство, нежели первая. В первую эпоху вся северная Европа, когда-то полная жизни, представляет собой вплоть до пятидесятого или пятьдесят первого градуса географической широты одну мертвую пустыню. Англия, Скандинавия, Дания, Немецкое и Балтийское моря, Северная Германия, Польша, средняя полоса России, даже часть южной, – о северной и говорить нечего, – были такими же ледяными странами, как в наши дни Гренландия. Ледяная кора, словно лава, двигалась от полюса все ближе и ближе к югу, и все утолщалась от падавших на нее снегов, но не таяла. На севере Европы толщина слоя замерзшего снега и льда достигала тысячи, а то и двух тысяч метров, южнее же не превышала нескольких сотен метров. Житель Средней Европы и не заметил, как оледеневшие горы отделили его от теплых краев. Животных с каждым годом становилось все меньше, они гибли целыми стадами. Такая же судьба постигла бы и человека, несмотря на всю его выносливость, если бы не его исключительные качества. Холодные зимы принудили его покрывать свое нагое тело, и он первым делом научился убивать зверей, чтобы сдирать с них теплые шкуры. Суровые условия жизни изощрили его также в выделке орудий. Он стал раскалывать камни, обтесывать их по краям, и они служили ему для разрезания разных вещей; ими же он выскребывал со шкур остатки жил и мяса. Он научился добывать из костей мозг для смазывания ими шкур, отчего они делались мягче. Заостренным камнем он продырявливал эти шкуры и, продев в дырочки кишки животных, завязывал их на себе. До всего этого он дошел собственным умом – правда, в течение многих веков. Таким образом, холод сделался причиной многих усовершенствований.

– Между тем шумные леса, – продолжал профессор, – мельчали под влиянием холодных ветров и непогоды, цветущие холмы и горы исчезали под снегами. Лед покрывал все большие и большие пространства. Теперь человек помирился с «ненасытным жестоким существом», которое с шумом раскалывает деревья и превращает день в ночь. Это злобное существо сделалось сторожем, слугой и благодетелем человека. С этих пор огонь защищает его от нападения ночных зверей; в огне он делает более съедобными мясо и дикие плоды. Когда-то охотник тотчас на месте съедал добычу, не думая ни о жене, ни о детях. Женщины сами должны были добывать себе пищу, чего они часто по слабости и нездоровью делать были не в состоянии. Костер преобразил образ жизни первобытных людей и оказался благодетельным для женщин, стариков, детей и вообще для всего рода человеческого. Развести костер было делом нелегким. Далеко не все умели приступить к этому делу. Но костер, раз разведенный, пылал долго; он не угасал в пещере иногда в течение многих лет. В то время как мужья охотились и добывали пищу для своих семей, пламя поддерживали женщины, дети и старики. Мужчины, продрогшие, возвращались с охоты, иногда на всю зиму, к родному костру. Здесь они отдыхали от своих трудов и питались вместе с семьями принесенной добычей. Костер продлил также жизнь человеческую, так как обессилевшие старики, на которых когда-то никто не обращал внимания, проводили свои последние дни в тепле и в кругу близких, причем старались быть им полезными своими советами и опытом. Костер таким образом сблизил людей, создал первобытную семью, а затем и понятие о племени, то есть группе семей, в силу кровного родства дружно живущих между собою. Всякий, кто сидел у костра, был уже не чужим, своим. Обладая большим жизненным опытом, старики естественным образом сделались главами семей, их вождями и руководителями, а с течением времени получили почетное звание мудрецов и прорицателей, волхвов. Недаром слово «очаг» с тех пор считается символом семьи, самой необходимой ее принадлежностью и в наше время. Древние римляне и греки считали огонь самым ценным даром небес, самым прекрасным подарком богов. В народных обычаях сохранилось множество следов благоговения, с которым когда-то люди смотрели на огонь, и это весьма понятно. Стихия, которой люди так много обязаны, не могла быть забыта. И теперь огонь представляет для людей чрезвычайную важность. Это действительно дар небес, который дал человеку возможность пережить тяжелые времена и подчинил себе всю природу.