Эдуард Маевский - Приключения профессора Браннича [litres]

Холодный климат постепенно смягчался; но обстоятельство это наряду с выгодами принесло и много страданий обитателям средней Европы. Возвышенные места, покрытые когда-то вечными снегами, обросли непроходимыми лесами, низменности же сделались весьма небезопасными.

Прежние русла рек и ручейков не могли уже вместить увеличившуюся массу воды, которая стекала с тающих снегов и льдов, накопившихся в течение тысячелетий.

Наводнения сделались частыми явлениями. Люди, спасаясь, убегали на возвышенности. Кого же весеннее половодье заставало врасплох, тот неизбежно должен был погибнуть. Таково было положение почти всей обитаемой Европы. Обширные леса населяли огромные медведи, дикие кошки, пумы и другие хищные звери. На равнинах, покрытых степной растительностью, паслись бесчисленные стада жвачных животных и диких лошадей с большими головами.

Наши путешественники проснулись именно в это время. Их окружал густой мрак. От пещеры, конечно, не осталось и следа. Из ста пещер едва-едва сохранилась где-нибудь одна, как памятник давнего прошлого. Лорд протер глаза и уставился на профессора.

– Я, кажется, заснул на минуту. Что это за шум?

Воздух был полон птичьих голосов и шелеста крыльев.

– Я не понимаю, что здесь творится, – ответил геолог, вставая с места.

Поднявшийся тем временем теплый ветерок рассеял окружающий туман. На месте вчерашнего холмика с отлогим скатом геолог увидел почти над самой своей головой крутую скалу, а перед собой вместо пожелтевших березок и елей свежую смарагдовую зелень и густую рощу на берегу быстрого ручейка, вившегося лентой среди гор, покрытых дремучими лесами. Над ручьем, у подножия высокой, крутой скалы реяли бесчисленные стаи птиц. Каркающая стая совершала трапезу над трупами. Он реяли в воздухе, опускались на землю, клевали трупы, каркали, хлопали крыльями, сбивались в кучки и вырывали друг у друга куски мяса из клювов. Вдруг из-за холма, заслоняющего наших путешественников, показалась человеческая фигура. Все трое замерли от ужаса. Небольшого роста человек, почти нагой, широкоплечий, словно отлитый из бронзы, с осторожностью кошки пробирался вдоль холма и блестящими глазами водил по соседним деревьям и кустам. Тот, кто один раз увидел это лицо и этот взгляд, забыл бы их не скоро. Станислав застыл. Лорд Кэдоган, не терявший хладнокровия при встрече с очковой змеей, почувствовал, как у него мурашки бегают по спине. Он не мог оторвать взгляда от этой взъерошенной головы и особенно от этих глаз, так дико, не по-человечески глядящих из-под низкого лба.

– Неужели это человек? – глухо спросил он. Он не мог наглядеться на атлетическую грудь, густо поросшую волосами и мускулистые ноги лесного жителя, на его широкие скулы и мрачные глаза.

– Господи, какое страшное лицо! – невольно прошептал он.

Тем временем с такой же осторожностью выглянул из-за холма еще один человек со шкурой леопарда на бедрах, и оба они одним ловким прыжком исчезли за деревьями.

– Хорошо, что они нас не заметили, – сказал Станислав.

– Этого сказать нельзя… Кто их знает, быть может, и заметили, – возразил геолог. – Какие типы! Мы, должно быть, еще очень-очень далеко от нашего времени.

– Так ледниковая эпоха уже миновала или нет? – спросил лорд.

– Я не заметил, были ли при них луки со стрелами, – ответил профессор.

– При них были лишь копья…

– Тогда я не знаю пока, в какой мы эпохе. Во всяком случае, ничего утешительного я вам сказать не могу.

– Почему так?

– Именно потому, что я не заметил при них луков.

– Какое же отношение имеют луки к эпохе?

– Самое что ни на есть непосредственное отношение! – воскликнул профессор. – Лук есть одно из позднейших изобретений человека.

– Как же охотники до сих пор обходились без лука?

– Точно так же, как позднее они обходились без огнестрельного оружия. Лук – очень важное для охотника оружие, но дойти до него человек мог лишь путем постепенных изобретений.

Лорд Кэдоган рассмеялся.

– Быть не может. Ведь это такой пустяк!

– Все уже сделанное кажется нам легким делом – как вы выразились, пустяком. Каждое изобретение требует известных способностей, напряжения ума; в противном случае каждый дурак, даже, больше – каждое животное делало бы изобретения. Люди долго, очень долго не могли догадаться, что из гибкого тростника и кишок животных можно создать чудесную вещь, убивающую зверей на расстоянии. И ничего удивительного в этом нет. Ведь даже теперь, в век скорострельных ружей и пушек, в век самых блестящих открытий и изобретений, существуют еще племена, не имеющие понятия даже о луке и не умеющие считать до пяти.

Во время этой беседы, на лужайке, по ту сторону ручья показался мамонт, за ним другой, третий, четвертый. Великолепные животные осторожными, бесшумными шагами двигались одно за другим. У ручья они остановились и долго, неподвижно вслушивались в тишину, пока предводитель не поднял хобот и не дал им знак. Тогда все они оживились, и, не соблюдая больше никаких предосторожностей, начали весело и шумно втягивать в себя воду хоботами и обливать себе спины водой; затем они вошли в ручей, и, бросившись на илистое дно, долго валялись, словно свиньи, испуская крики, напоминающие звуки металлических труб. Но вдруг они перестали резвиться и испуганно бросились бежать. С верхушки скалы донесся топот копыт и ржанье лошадей.

С каждой секундой шум все усиливался и все более смущал наших путешественников!.. Еще одна минута – над головами их раздался шум падающего тела, и в нескольких шагах от профессора грохнулась спиной оземь окровавленная лошадь. Вслед за ней упала другая, задев головой об острый выступ скалы. Умирающие животные, делая последнее усилие, вставали на дыбы, глухо хрипели и с тяжелым стоном снова опускались на землю. Теперь лошади падали сверху по две, по три сразу. Некоторые, уцелев каким-то чудом, вскакивали оглушенные, обезумевшие и дикими скачками топтали своих товарищей. В эту минуту в кустах, по ту сторону ручья, раздался оглушительный треск, после чего опять наступила тишина, прерываемая лишь стонами издыхающих лошадей. Путешественники не могли отдать себе отчет в том, что происходит вокруг, инстинктивно прижались к скале.

Тем временем из-за деревьев показалась кучка людей, охотившихся за табуном лошадей – отчасти ради мяса, но главным образом затем, чтобы добыть жир. Если бы не чужие лица, которые они уже успели заметить, они подошли бы с шумом и победными криками. Но смельчаки, отважившиеся встретиться им на пути, возбудили их любопытство и недоверие. Эта была дикая, страшная толпа. Каждый из полунагих охотников был вооружен дубинками – кто-то одной, кто-то двумя. За поясами у них торчали деревянные кирки с прикрепленными к ним посредством кишок животных каменными остриями, и искусно обтесанные каменные мечи, заостренные с обоих концов. Ни одна ветка не хрустнула под ногами рассыпавшейся полукругом кучки людей. Лишь лохматые головы, покрытые волчьими и леопардовыми черепными крышками, дико сверкающие глаза и оскаленные зубы порой мелькали из-за листьев и ветвей. Они переговаривались меж собой без слов, делая друг другу знаки едва заметными движениями дубинок. В тех местах, где зелень недостаточно скрывала их, они бесшумно ползли по земле, напоминая зверей, в шкуры которых были одеты. Таким образом, они выслеживали животных и направляли в них из своей засады меткие удары. Некоторые доводили подчас свою смелость и хладнокровие до того, что приближались на несколько шагов к спящему льву или медведю и наповал убивали его, внезапно вонзая ему копье в сердце или в глаз. И этот табун лошадей попался в ловушку лишь благодаря ловкости нескольких человек, находившихся по ту сторону ручья. Они в течение многих часов ползали по земле, терпеливо выжидая удобный момент, чтобы окружить все стадо, затем внезапным криком и воем огорошить животных и загнать их на вершину, с конторой для них была лишь одна дорога – вниз, в пропасть. Этот способ охоты, при небольшом риске, был гораздо выгоднее, нежели погоня за одним осторожным, быстроногим животным.