Татьяна Олейник - Она ушла, но обещала вернуться

Я подошла к деревенским, они на удивление встретили меня радостными возгласами.

Владимир подвинулся, приглашая присесть рядом. Благодарно улыбнулась ему и приземлилась на предложенное место.

– Мы думали, что ты уже греешься в теплом местечке, – он придвинул ко мне деревянную миску с похлебкой. – Держи, империя сегодня расщедрилась.

– Надо же, какая муха укусила командира? – удивилась я и, не дожидаясь ответа, принялась за еду.

– Видимо, ему выделяют средства на наше содержание, – хмыкнул Володя и тоже продолжил есть. Все остальные молчали и с интересом поглядывали в нашу сторону.

– Расскажешь, почему тебя обратно притащил этот мрачный маг? – спросил сын старосты, когда с едой было покончено.

– Да у них какие-то проблемы с портальной связью. Местный магистр сказал, что уже как две недели не работает. Так что я пойду с вами, – эта новость обрадовала моих однополчан. Хотя мы все и молчали большую часть пути, но уже успели привыкнуть друг к другу.

В отличие от деревенских новобранцев, Ратибор не обрадовался и о чем-то спорил с Маркусом, потом они и вовсе вышли на улицу.

Я хотела тихонечко выйти следом, чтобы попробовать подслушать, но у самой двери неожиданно на моё плечо опустилась чья-то тяжелая ручища. Вздрогнув, я резко обернулась.

Обладателем наглой руки, оказался один из легионеров, если мне не изменяет память, то его имя Семирон. Он всюду следует за командиром и, кажется, был его правой рукой. Так как в званиях я не разбираюсь, то разделила их примерно по иерархии. Командир Ратибор, его помощник Семирон и Маркус – руководящий состав, только статус мага в отряде я до конца так и не поняла. Остальные семь легионеров – обычные воины.

– Куда собралась, лиса? – на его вопрос я неопределенно пожала плечами. – Вернись на свое место, команды покидать трактир не поступало, а попытаешься выйти еще раз, запру тебя в чулане, – подтолкнув меня в сторону стола, Семирон вернулся к остальным легионерам.

И вот не сиделось же мне на месте, стоило надзирателю забыться и отвлечься, я незаметно проскользнула к двери. Мужчины что-то громко обсуждали и смеялись, поэтому не заметили моего бегства.

На улице никого не оказалось. Оглядевшись, осторожно пошла в сторону конюшни. Возле нее тоже никого не было, поэтому я заглянула внутрь. Резкий запах навоза и конского пота ударил по обонянию, но я даже не поморщилась, уже привыкла. Пока шла по длинному коридору, насчитала четырнадцать стойл, шесть из них пустовали. Прикинув сколько лошадей в нашем отряде, поняла, что двух не хватает. Это значит, что маг и командир куда-то смылись.

Интересно, что за срочные дела у них появились, что они даже никого не предупредили.

Побродив еще немного и заглянув в каждый угол, зачерпнула гость овса из мешка, стоявшего недалеко от входа и сунула зерно ближайшему коняке. Довольно фыркунув он начал осторожно подбирать угощения бархатистыми губами.

– Хороший мальчик, – я погладила его по морде.

– Вообще-то это кобыла, – неожиданно раздалось от входа.

Я испуганно вздрогнула и сунула руку с остатком зерна в глубокий карман плаща.

– Что ты тут делаешь? Собралась дезертировать и прикармливаешь лошадь, чтобы не брыкалась? – Маркус подозрительно прищурил глаза, а за его спиной стоял Ратибор и тоже сверлил меня недовольным взглядом.

Не успела я и глазом моргнуть, как прибежал запыхавшийся Семирон и нажаловался на меня.

– Вот она! Так и знал, что сбежать хотела, это уже вторая попытка за сегодня, – заявил он возмущенно.

Мужчины дружно посмотрели на меня. Маркус с сомнением, командир недовольно, а ябеда злорадно.

– И не правда. Я просто это… эээ… по нужде ходила, – попыталась оправдаться.

– Ну да. И решила, что нужник в конюшне? – маг сложил руки на груди.

– Я его нигде не нашла и решила здесь посмотреть, – последняя попытка.

– А у трактирщика спросить не могла? Нет?

– Я не вру, – аргументов лучше не нашла.

– В чулан, я ей говорил, что в чулан посадим, – вставил свои пять копеек Семирон.

– Значит, в чулан до утра, – скомандовал Ратибор и, отдав поводья прибежавшему мальчишке, пошел в трактир.

Я умоляюще посмотрела на мага, но он лишь развел руками: «Мол, сама напросилась, тебе же говорили».

В чулан отконвоировал меня довольный Семирон: «Чтоб его клопы всю ночь кусали!»

Не обращая внимания на причитания и возмущения, меня затолкнули в темное помещение, следом полетели вещи, а потом деревянная дверь с грохотом закрылась и судя по звукам ее заперли на амбарный замок.

И угораздило меня так!

С досады пнула дверь, но не полегчало.

Хоть бы лампу дали, темно как у негра в… в общем очень темно. И даже через щели в двери ни капли света не проникает.

Пришлось на ощупь определить, сколько места в моем распоряжении. Облазив на карачках и ощупав все, до чего смогла дотянуться, а это оказались мешки с зерном, глиняные горшки, деревянные ящики, метла и еще непонятно что, поняла, что вытянуться на полу во весь рост не получится.

– Всю ночь придется спать полусидя. Изверги! – прошипела сквозь зубы. – И ведь ни за что заперли.

До ночи еще часов семь-восемь было, и чем мне прикажете заниматься, да еще в темноте?

Нащупав свои вещи, отвязала от рюкзака спальный мешок и расстелила его на полу. Разместившись на нем более-менее удобно, задумалась, как жить дальше до самого утра. А я так надеялась, что сегодня наконец-то помоюсь, хотябы в каком-нибудь тазике. Зла не хватает.

Ко всему этому, стоило мне перестать возиться с вещами и затихнуть, как послышалось шуршание. Я, конечно, никаких животных не боюсь, но в темноте чужого мира мало ли какие тварюхи водятся, да еще в замкнутом пространстве, из которого, если понадобиться, вырваться можно будет, только проломив двери. Поэтому, когда на меня откуда-то сверху свалилось что-то мягкое, теплое и крупное, да еще в попытке не упасть дальше оцарапало мне щеку, я с перепугу не завизжала, нет, я, молча, со всей дури смахнула это нечто. Оно с громким шмяк ударилось о дверь и затихло. От нервного перенапряжения меня начала бить мелкая дрожь.

Вскочив на ноги, нашла метлу и прикрылась ей на случай, если на меня снова прыгнет неизвестный чуланный сосед. Прошло несколько минут, но от двери больше не раздалось ни звука.

Выдернув из метелки пару прутиков, решила их зажечь: «Остается надеяться, что не сгорю тут заживо».

Вложив в свои мысли все желание увидеть окружающую обстановку и больше не находиться в темноте, крепко зажмурила глаза и представила, как прутики горят, а я все вижу.

От перенапряжения век глаза начали чесаться и слезиться, пришлось прервать опыт. И как только я открыла глаза, то тут же их закрыла. Потом снова открыла и закрыла. И так несколько раз, но как бы я не пыталась развидеть, у меня не получилось.