Геннадий Федин - Как я потерял танк

В конце статьи фраза, которая стала судьбоносной (в рамках срока службы конечно) для меня и моих молодых сослуживцев:

«Кто они, эти ребята, которые каждый вечер отправляются в Москву в первом вагоне семичасовой электрички? Кто скрывается под кличками: Заяц, Шкаф, Утюг, Рыхлый?»

Здесь я делаю для всех небрежный и ленивый комментарий:

– Заяц, неоднократный чемпион России по бодибилдингу, я с ним частенько в баню ходил. Заяц огромный парень у него жигули семерка, помню, когда он в нее влезал машина опускалась до минимального клиренса. А сиденье было заново установлено и приварено так чтоб здоровенные ноги не мешали баранку крутить.

Вижу недоумение, недоверие в лицах товарищей по оружию, а в то же самое время и нескрываемый интерес к моему комментарию.

– Шкаф тоже качёк, но жировой, Заяц более сухой, красивый! Утюг мастер спорта по вольной борьбе. Я с Зайцем к нему на соревнования ездил. Видел его победы. Крутой мужик. Сейчас он один из лидеров «люберецкой конторы». Рыхлый он и есть рыхлый, единственный минус водку жрет много, но пацаны контролируют.

Закончив последнюю фразу и взглянув на «молодых», я сразу понял, что все преграды, возведенные теми обстоятельствами, что мы сослуживцы разных призывов исчезли. Друзья, да теперь, уже друзья глядели на меня с таким уважением и с такой завистью, что меня даже передернуло. Передернуло так, как это бывает, когда с дикого бодуна утром вливаешь в себя глоток огуречного рассола. А главное татарин, тот самый татарин, «Дерзкий» удивительным образом переменился. Стал зачитываться уставом, интересовался у меня тонкостями караульной службы, как не замерзнуть на посту до смены, как не заснуть, как не обосраться наконец. Его поведение меня забавляло и в то же время весьма радовало. Но посудите, зачем мне «дедушке» ненужные конфликты к концу службы. Догадываюсь я, что татарин верил, что «любера» для малолеток из Набережных Челнов есть старшие братья, а как водится у всех без исключения народов, старший брат – авторитет.

Откровенно говоря, я несколько приврал в своем комментарии из всех перечисленных имен я знал только Зайца. Действительно ходил с ним пару раз в баню, знал, что у него есть семерка жигули. Остальное вранье во благо.

Оторвался от воспоминаний о «родинке», оторвался от окна. Проголодался, надо бы поесть.

То время, когда хотелось есть все что можно глотать, прошло. Солдатско-столовская пища приелась, и вызывает у моих вкусовых рецепторов негодование. А вот в вагончике, тушенка, гречневая крупа, печка буржуйка, уголь, вода – будем варить гречневую кашу. Предвкушаем ее употребление с салом. К слову сказать, я, не подготовленный солдат, и гречку варить не умею. Но я смело, кипячу в кане воду, закидываю литровую банку гречки. Через некоторое время воды в кане нет, добавляю воды, через некоторое время воды нет, добавляю еще, и ее нет. Решил помешать, наблюдаю не кашу гречневую, а кашу каши гречневой. Ни двое «черпаков» и что самое смешное ни «кусок» наш гречневую кашу варить не умеют. Не подсказали мне. Ничего, съели с удовольствием, добавили тушенки, сала, но главное – это вкус продукта, приготовленного на открытом огне.

Поели, трясемся дальше. Настроение прекрасное книжку читаю. Я вообще люблю читать. В библиотеку в полку записан. Записаны, то мы, правда, все. Да вот читать по-русски не все умеют. 26 человек батарея, одиннадцать национальностей. Для многих задача выучить устав караульной службы не выполнима, им не до чтения. А я люблю. Правда, эта любовь не всегда на пользу в краткосрочной перспективе. В дальнюю, то конечно: из армии приду и в институт.

А тут вот как может быть:

Располагалась батарея на «точке». Позиция, специально оборудованная для охраны аэропорта противозенитным комплексом КУБ. Месяц боевого дежурства. Караульная служба нон стоп. Лето. Середина дня. Солнечно. Я на вышке с автоматом, заряженным боевыми патронами. И с книжкой, как сейчас помню, читал, Федора Абрамова – «Деревянные Кони». Увлекся, про деревню, про грибы, и прочее. А комбат в свою очередь решил до обеда прогуляться не за тем, чтоб посты проверить, так свежим воздухом подышать.

Гуляет, значит, комбат, – на вышке солдат с автоматом, все чин чинарем. Гуляет дальше, опять все чин чинарем. Когда гуляет на третий раз, закралось подозрение у командира батареи, чёй-то солдат так уж неподвижен, и смотрит все в одну точку, как бы под себя. Не случилось ли чего.

Я читаю себе, отрываюсь, наконец, поднимаю взгляд. Вот блин, прямо предо мной метрах в 7-8 от вышки комбат стоит и криво так улыбается.

«Дочитал? – говорит – Пять суток ареста!»

Но по прибытии в полк я пять суток не отсидел. Я ж комбата по команде «учебная тревога, общий сбор» на танке в «поле» везу, ему нет нужды боеготовность полка ставить под угрозу. Я первый прибываю к танку и машину завожу. Когда комбат прибудет, сразу выдвигаемся на позиции. А на «губе» я не кормленный, не спавший, такого за рычаги сажать нельзя. Накосячу «отдрючат» комбата, да и жить ему еще не надоело. Вот и не сидел ни разу я на губе. Хотя объявляли в сумме суток 20.

В поезде, «команда отбой». Команды, конечно, никакой нет в вагончике. Но устали все, работы много было, марш-бросок до железки, погрузка, крепеж танка на платформе, общение с командирами, словом нервозная обстановка. Спать. «Кусок» только, по-моему пьяный вечерует. Скотина, в одну харю … Ну, ничего впереди очередная сортировочная станция, сбегаем за chladný nápoj.

Утро, проснулись, разумеется, кто, когда хочет. Я вышел в открытый тамбур умыться. Холодно и запах креозота. Я вообще думаю, что этот запах будет всегда со мной. Как напоминание о службе. Как человек воспоминает о любимой девушке по запаху ее духов. Девушки уже нет рядом, а запах встречается и как нахлынет, как нахлынут воспоминания. Так прям грудь щемит.

Эх. Вернемся со смотра, сто дней до приказа, приказ, дембель, и домой. Останется Армия в воспоминаниях. А дома девчонки. Девчонки.

– Холодно, однако, пойду в вагончик. Кусок спит еще, встанет похмелиться захочет. Да и мне бы сбегать.

Через 45 минут прибыли на сортировочную станцию. Я быстренько отлучился, до вокзальчика. Прикупил три шкалика. Один по дороге съел. Другие вместе с ребятами выпьем.

Часа два нас возили по путям. Отцепляли, подгоняли, прицепляли, отгоняли. И наконец, мы двинулись дальше. Чуть опохмеленные все, включая «куска», пожравши, мы завалились опять спать. Но после полутора лет службы, не спится. Вспомнилась прошедшая зима. Выезд в поле.

Месяц должен полк в полевых условиях провести. Морозная сырость в палатках, водой затопленные буржуйки (потому как, по технологии их ставят в ямы – для чего, неизвестно), злые «куски» и «веселые» командиры. Но и положительные моменты есть – питание из походной кухни, нет строевой подготовки, нет политзанятий.