Геннадий Федин - Как я потерял танк

Выезд полка в поле это событие. В казармах скука длинная, а тут за месяц столько забав, случайностей, коллизий, геройств – воспоминания на всю жизнь.

Забава, например, на танке кататься. Бывает всех старших офицеров, вызовут в полк, а «старлеям» на танк охота, за рычаги. И вот мы «мазута» справа, а «летеха» за водилу. Опыта то нет, страшно пи-дец. У меня, почему нос горбинкой, с одним таким горе водителем подпрыгнул на горке и носом в триплекс.

Но про другой случай мое воспоминание.

Однажды решили младшие лейтенанты пройти трассу на время. Двумя танками. Трасса как дорога с двусторонним движением, на окончаниях поворот на другую колею. Дают старт одной броне, тридцать секунд прошло, старт другой. Я в первой машине справа, мой летеха слева, идем по колее одна машина за другой. Стекол, то заднего вида нет. Черт знает, отстает он там, или догоняет. Хорошо идем. Доходим до поворота. ИИИ. Е-то-то-то-то. Этот дебил, что уменя водилой. Вместо того чтоб повернуть на другую колею, и идти по ней в противоположную сторону, зажимает рычаг во второе положение. Танк разворачивается, причем, весьма стремительно, на месте. И я вижу идущий на меня лоб в лоб второй танк на скорости километров 30, метрах в 30. Выпрыгивать, смысла нет, – раздавит, – в моей голове фильм, с названием, «вспомнить все». Шли то по-походному, люки открыты, вижу выражения лиц экипажа прущего на нас. Какая к черту военная выдержка, лица перекошенные «отвагой», белого цвета. Хотя выдержка офицерская, все-таки, имеется, и доказательство тому – я жив. Успел затормозить летёха-водила второго экипажа.

Надо отдать должное молодым офицерам. После отбоя вызвали нас в офицерскую палатку, и мы напились с ними, поднимая один только тост: – За второе рождение! Пока чокались, все пытались выяснить у старлея, какого хрена разворачиваться то решил. Так и не смог объяснить.

Это был второй мой выезд в "поле". Выезд зимний. Редко, но и в Чехии случаются морозы. Есть правило, бензиновые машины прогревать каждые пару часов в полевых условиях, в мороз. При «проверке» могут не завестись, а это значит что весь полк не боеготов. Есть в полку техническая батарея, бойцы загружают "снаряды" (ракеты) на боевые машины, с которых, собственно, осуществляется пуск. Автопарк – ЗИЛы 131, с бензиновыми двигателями. В первую морозную ночь проспали водилы технической батареи – ЗИЛ не завелся. В Советской Армии может львовский «хохол» сторониться «москаля», таджик с узбеком, объединившись драться с русскими, а потом между собой, казахи с круглыми лицами могут занять эшелонированную оборону тупого непонимания, «а, чей-то я, то», какой-нибудь здоровенный и добрый Лукчавичус косить от службы все два года. Но если есть «недоразумение» типа – «машина не заводится», все рядом и советуют, и помогают физически. Вот и посоветовали. «Давай дернем танком».

– Львович, подгоняй давай!

Подогнал, сдал задом. Нужно заметить, что когда танк загоняют в боксы, или на платформу всегда перед механиком водителем должен быть регулировщик. Ооо, это целая профессия. Показал левую ладонь закрытую (то есть к лицу), значит вперед влево, показал открытую, значит назад влево, обе ладони – прямо назад и т. д. Никаких маханий руками, как у америкосов, ни какого мелькания, все четко и ясно. При непонимании механик с платформы вниз. Это более чем неприятно. В моей батарее один парень был, казак донской, старослужащий, чуть учил меня пару раз кулаком по шлему, как надо понимать команды регулировщика, так я потом полтора года с платформы на платформу танки гонял, никому не доверяли. И здесь мне бойцы доверили ЗИЛ дернуть. Так вот подогнал задом с помощью регулировщика, прицепили тросом ЗИЛ, за лебедку.

«Старик один», сержант, говорит: «А вот теперь, тихонечко так, а немного погодя, трос натянется, скорости дай, и проехай метров 150. Машина и заведется» А сам скрылся. А я дебил, нет бы обратно вернуть его, мол, «регулируй, давай», решил сам справиться. Все как просил сержант сделал: тихонечко так тронулся, а немного погодя скорости дал и проехал метров 150. Остановился, довольный, с чувством собственного долга. Вылезаю из машины. Вижу, ребята не довольны, то есть не разделяют со мной радости огромной. Глянул, а ЗИЛ как стоял на месте, так и стоит. Только вид у водилы испуганный. Через секунд 20 ржут уже некоторые товарищи хуже коней. В бок глянул, лебедка валяется вместе с капотом от ЗИЛа оторванная, а в остальном чин чинарем.

Я в танке даже не почувствовал ни толчка, ни легкого дрожания. Вырвал лебедку и все дела. Трос еще не натянулся, а я газу дал.

Это сейчас смешно. В таких случаях, бывает, трос убивает людей. Но повезло, никто не пострадал.

Регулировщик важная персона в танковых войсках, это как воинская профессия.

Ну конечно пиз-улей, от комбата получили. Очень он строгий, и крепкий мужик. Нервы железные.

Было дело, идем на горный чешский полигон Доупов, последние километров 60, до точки, своим ходом (то есть нас везут не по железной дороге). Лезем по серпантину в гору. Спускаемся, лезем в гору, … опять спускаемся по серпантину, а я какого-то рожна передачу выключил, поэтому тяги на гусеницы нет. Поворот, внизу пропасть, не так чтоб пропасть, но шею сломать высоты хватит. Я зажимаю рычаг, машина останавливается, а должна поворачивать. Отпускаю, катит с горки прямо к обрыву. Справа комбат дремлет. Мне бы крикнуть ему: «Проснись комбат, нае-немся, же сейчас. Что делать не знаю». А я же скромный, весь растерянный такой, из семьи служащих, идиот. В пропасть, еду, и с собой тащу майора и двух рядовых. Комбат открывает глаза, секунда потребовалась, чтоб оценить ситуацию, он положил руку на рычаг переключения скоростей, я сообразил, выжал сцепление, он включил скорость, я зажал рычаги во второе положение, машина повернула, все живы, все здоровы и комбат опять задремал. Вот мужик, вот крепкий мужик.

На полигоне Доупов войсковые учения, март. В горах закопали бронированную технику. Сооружаем брустверы. Днем тепло, градусов 15. Все комбезы мокрые и от пота и от сырости. А вечером дежурство, надо быть на связи, то есть в танке в шлеме. Ждать приказ по радиосвязи. Дежурство сменное. Я первый иду в холодную броню, в мокром комбезе, температура падает до нуля. Торчать тут 2 часа. И никогда не забуду! Керосиновая лампа, я обнял ее ладонями, конечно не касаясь стекла, ладоням тепло, а все остальное тело трясет, прям очуметь как. Я раньше в России переживал морозы и под 30, но никогда мне не было так холодно как в эти часы на службе. Дежурство к концу, скоро смена. За полчаса до смены, появился комбат, в руках термос. Уселся на свое место. И принялся меня отогревать горячим чаем. Я прям растаял. Вот мужик, вот справедливый мужик. Однако это не значит, что завтра я не огребу за новый свой «прорыв».