Геннадий Федин - Как я потерял танк

И все-таки самое интересное это сами стрельбы. Сначала, пятьсот километровый марш по степи. Очень трудно механику-водителю. Прибыли на точку, руки не разгибаются в локтях, а пальцы в фалангах. Буквально руки от рычагов отрывал. Так все застыло от напряжения. А далее: «я вас привез, запустил турбину, остальное сами».

Меня выгнали из машины, не мешай, мол, операторам, и это к счастью. Я перебрался в тенёчек от ЗИЛа 131, подальше от машин с ракетами и стал наблюдать феерическое зрелище. Минут двадцать ожидания. Фоном гудят турбины боевых машин, неистово крутятся зеркала. Вдруг верхнее «зеркало» застыло и «смотрит» в одном направлении. Значит там мишень, ее поймали на радар, ведут. Всматриваюсь в небо без единого облака, нет ли черной точки. Ничего. Вдруг резкий хлопок, свист и одна ракета с сумасшедшей скоростью – вертикально вверх. Думаю, – «куда???? мишень же справа должна быть», но в верхней точке резкий поворот вниз-вправо и практически горизонтально на мишень. Ушла, превратилась в точку, и вспышка. Мишень уничтожена.

Срываемся, 500 км обратно. Я опять никакущий, устал. Уже ночь. Полк отстрелялся на отлично. Командиры праздновать. Про нас забыли. Буквально отпуск, пять дней до рейса в Чехию. Вот в это время мои друзья меня и покатали по степи на шилке.

Да лихо! Вспомнить будет чего. :)

Вагончик тронется, перрон останется.

Стена кирпичная, часы вокзальные,

...........

С кем распрощалась я, с кем распрощалась я,

С кем распрощалась я, вас …

Вагончик тронулся. И мы продолжили под стук колес свое турне по Чехии.

Надо признать, что Кусок оказался не только бравым служакой. После того случая с воровством у него сала, уже в обед он накрыл нам поляну. И мы примирились: – насколько это вообще возможно. Алкоголя не было, но обед для нас, солдат был отличным. Жена у него украинка, и потому был домашний борщ из полуторолитрового термоса и многие пампушки с разными начинками. Мы опять наелись, поболтали «за гражданку» и уже готовились опять спать, как поезд остановился, мы в очередной раз на крупном терминале, приближался маневровый локомотив, будут расформировывать состав. Заснуть было не реально. Черпаки вылезли из нашего мини поезда справить малую нужду. В вагончике пока стоим, в туалет нельзя. АК-74 с собой на плече. По уставу положено таскать с собой оружие даже в туалет или хранить его в оружейной комнате, это личное оружие и за его утерю грозит тюрьма. Пометив заграничную щебенку «желтеньким» возвращаются. Мини поезд стал чуть двигаться. Очень медленно пока. Оба, один за другим поднимаются по трапу, АК-74 на плече. Но, черт побери, маневровый резко прибавил ход. Солдат, который был выше, опустил руку, потому что в кисть руки параллельно с хватом за перила держала сигарету и надежность крепежа с перилами была минимальна, а на плече висел автомат. Автомат его слетел с плеча, заехал прикладом нижнему солдату по шее. Тот взвыл от неожиданности и боли. Согнулся и в свою очередь потерял с плеча уже свой АК-74. Автомат прикладом улегся на рельсы и по нему проехал маневровый. Слава богу, хватило ума не прыгать, спасать личное оружие. Все живы. Дали сигнал машинисту, он нас видел метров в десяти. Маневровый тормознул. Бойцы подняли то что осталось от АК-74.

И вот мы едем на смотр со сломанным автоматом. Но не понимаем, что нам за это будет. Возможно и ничего, не потеряно же личное оружие.

Вообще забавные случаи и персонажи встречаются в войсках всегда и везде. Один боец намазал на ночь лицо солидолом, «жир, – говорит, – теплее будет». Утром прямо сразу в медчасть отправили, волдыри с лица сводить. Другой, "травник" едренть, всё кору с деревьев заваривал и пил. Его уж из медчасти не вернули. Комиссовали, наверное. Третий, это отдельная песня.

Поставили его, третьего, то есть, в караул. А мимо части сквозь лесную просеку, дорога идет, типа как у нас федерального значения. Ночь уже. По той дороге поляк на личном авто едет. Плохо поляк Чехию знает не Польша ведь. Видит, сквозь просеку огоньки горят. Думает, остановлюсь, спрошу живого человека. «Где, – мол, – я?» Не знал же он, что огоньки эти, по периметру советской воинской части разбросаны. Нашел поляк тропиночку, подходит к забору из колючей проволоки. «Дурашка, куда ты? Колючка же, ночь. Ты бы поляк внимательно подумал, развернулся бы да ушёл». Может и хотел уйти, да не успел.

– Стой, кто идет?

Поляк по-русски не понимает, понятно.

– Počkej, kdo jde?

Поляк, видимо понял, языки то похожи. Но оцепенел. Молчит.

Далее понятно:

– Стой, руки вверх.

– Stát, ruce nahoru.

Далее еще понятней:

– Стой, стрелять буду.

– Stoj, střelím.

А еще далее по всем правилам военной науки, предупредительный выстрел вверх. И огонь на поражение. Х..й знает, как поляк успел за дерево спрятаться. Однако не пострадал. А «Третий» 28 патронов из тридцати выложил в поляка, ни одного не попал. Слава богу.

«Третьего» тоже отправили на родину, дабы не лежало пятно позора на элитной воинской части в забугорной стране. А в чем пятно позора не уточняется, то ли в том, что действовал не в строгом соответствии с уставом караульной службы, то ли в том, что стрелять не научили бравого солдата кадровые офицеры.

Я б на месте поляка, все одно б не выжил! Умом бы тронулся, точно.

Так, что случай со сломанным автоматом это цветочки.

Ягодки впереди.

Мы имеем сломанный автомат АК-74. Находимся на сортировочной станции. Наш милый уже сердцу кусок заливает будущее горе. И невозможно его упрекнуть в этом: как он будет объяснять своей жене, украинке, отсутствие поощрений, а главное невозможность в ближайшее время получения очередного воинского звания: «старший прапорщик». И не решено еще как отреагируют на беду его, старшие офицеры на смотре дивизии. Развернуть поезд он не может.

А мы-то дураки! Нет бы, дать проспаться товарищу прапорщику, поддержать утром. Мол: – «Утро вечера мудренее».

НЕЕТ!

Мы – «дурилки картонные». Идем в самоволку. Идем мы за вином в чешский привокзальный ресторан. От наших комбинезонов за версту несет мазутом, соляркой и каменным углем. Мы два дня не мыты, волосы наши сальные (хотя и не длинные). Мы в яловых сапогах. Мы практически, сами по себе являемся химическим и газовым оружием одновременно. Применить мы его можем, если любой из нас снимет сапоги, чтоб перемотать портянки. Мы запрещены всеми конвенциями мира.

И мы идем в ресторацию, чтоб купить благородного вина. Мы не можем купить плохого вина, потому что все магазины, где оно продается, закрыты, уже полночь. Мы по крохам набрали на бутылку хорошей водки, с ресторанной наценкой. Браво идиотам.